Нужно женщине выплакать слезы – да ради бога.
Егор так дьявольски уставал на работе, что философ в нем помер естественной смертью, уступив место диктатору.
Усталость же объяснялась тем, что Егор Бинч ушел от прежних партнеров по икорному бизнесу и открыл свое предприятие – «Дары Сахалина».
Ушел культурно, без скандала, без дележа и почти без обид, хотя с тем, как были расписаны роли в фирме, согласен не был.
На самом деле Егор давно хотел уйти от партнеров – этих прилипал-паразитов, но, кажется, только сейчас у него появился реальный шанс.
Все дело было в записной книжке: сейчас записная книжка хранила столько нужных имен, сколько требуется для того, чтобы выйти в свободное плавание. По сути, записная книжка была клиентской базой Егора Бинча.
Если бы такая записная книжка была у него лет десять – пятнадцать назад, скольких унижений и ошибок он сумел бы избежать!
Егор прикурил от старой сигареты, с удовольствием затянулся и отыскал глазами Большую Медведицу.
Да, он стал жестче не только на работе, но и дома – опять-таки, что тут непонятного?
В доме три ба… пардон, женщины, женщины.
Таська не работает, ведет домашнее хозяйство (как ведет – другой вопрос), встречает мужа с работы.
Настене только шестнадцать – тоже не работает. Бабуле восемьдесят – уже не работает. Все сидят у него на шее. Нет, он не против, ему по силам их прокормить.
Егор улыбнулся Большой Медведице – все-таки чертовски приятно сознавать, что прокормить семью тебе по силам. И даже немного больше, чем прокормить…
Правда, попутно он установил по месту жительства свою полную, абсолютную, неограниченную власть.
Когда ехать в отпуск, когда делать ремонт в квартире, покупать шубу жене или не покупать, сколько тратить на питание, а сколько на развлечения – все это и многое другое решал он.
Вез жену к зубному, дочь – на теннис, бабушку – к сурдологу тоже он. В промежутках между переговорами и командировками ухитрялся что-то покупать всем троим. Есть время – заскочил в магазин, увидел, прикинул: ничего так себе. Заверните мне вот это пальтецо. Понравится Настене (Таське, бабуле) – будет носить с удовольствием. Не понравится – будет носить без удовольствия.
И здесь Егор находил себе оправдание.
В понимании Егора домашний тиран – это человек, у которого нет времени на ненужные препирательства и демагогию, это узурпатор поневоле.
Его время – это деньги.
Ну так и будьте готовы к тому, что от вас, дорогие мои ба… дамы, в ответ требуется послушание и готовность услужить. Тсс! Услышали щелчок? Это захлопнулась ловушка.
Хотите на волю – отвечайте за себя. Или найдите себе другого отца, мужа, внука, демократичного и тонко чувствующего.
Демократичный и тонкий не держится за власть, предпочитает сузить круг ответственности или вообще ни за что не отвечать, для чего делегирует полномочия домашним.
При демократе-муже жена пашет от звонка до звонка. Дочь начинает подрабатывать с четырнадцати лет в «Макдоналдсе» или в какой другой сети быстрого питания, а сын вырастает шалопаем, у которого на уме ночные клубы, гитара (компьютер, сноуборд, паркур, байк и т. д.) и девочки.
Если бы дурища Таисия дала себе труд вникнуть, что волюнтаризм – это способ экономить силы, не истерила бы.
От созерцания звездного неба мысли Егора постепенно перестали быть похожими на кардиограмму сердечника.
После армии (это были золотые девяностые) Егор скорешился с земляками-дальневосточниками и стал возить с Сахалина в Москву рыбу и красную икру.
Поначалу бизнес был пигмейским. Даже бизнесом не назовешь. Заработок был сезонным и не всегда верным – кидали по-черному. И не всегда умышленно, а по цепочке, потому что срабатывал принцип домино.
Многие ожесточались и подавались в братки – Егор знавал таких.
Почему сам не переметнулся? Трудно объяснить, хотя это был выход, это было легче и проще – переметнуться. Что удержало его на этом берегу? Наверное, Таисия, а потом они вместе – Таисия с Настеной.
Во всяком случае, одному кидале он отпустил грех из-за своих девчонок.
Отдал икру на реализацию партнеру, с которым ели-пили-отдыхали, вместе пуд соли съели.
Партнер оказался насквозь гнилым: слинял. Ни икры, ни денег.
Егор помнил день, когда приехал домой к этому козлине. Ехал – хотел порвать. Думал, задушит на пороге квартиры. Нажал на кнопку звонка и сжал кулаки, готовый уложить иуду на месте.