3 坐收渔利 (zuòshōuyúlì) — букв. ничего не делая, получить выгоду; извлечь выгоду из чужого конфликта (намек на притчу из «Стратегии сражающихся царств»: цапля попыталась склюнуть устрицу, но устрица захлопнула створки, и цапля не могла высвободиться. Пришел рыбак и схватил обеих).
Но, к сожалению, вся ее жизнь была олицетворением слов Дань Ли «нельзя продумать все». Ей постоянно не везло.
Послушный и понятливый Цзю Сюань объедался за ее спиной, до тех пор, пока не сорвался с поводка.
Дань Ли был растоптан и зарыт заживо владыкой людей. В конце концов, у нее осталась лишь Мэн Ся. Но тени от природы считались донельзя твердолобыми. Через четыре года после смерти принцессы Мэн Ся бежала в Чиюань, где и была поймана.
После этого Чиюань запечатали, сверхъестественная аура, наполнявшая этот мир, стала тонкой, как бумага, а духи и демоны превратились в погасшие лампы. Лишившись сил, они покинули земли людей, оставив после себя лишь «одинокого и отчаявшегося» Хранителя огня.
Каких трудов принцессе стоило дождаться, когда печать ослабнет, и демоны вновь обретут желание сражаться. Но она понятия не имела, во что превратился внешний мир. За столько лет одна часть «кровеносных систем земли» изменилась до неузнаваемости, другая — исчезла без следа. После пробуждения принцесса Ваньфэй еще сто лет провела в забвении, продумывая свой план. В прочем, она считала эти изменения благоприятным стечением обстоятельств, ведь к ней неожиданно присоединилась кучка смертных… Точнее, «люди с особыми способностями», которые мало чем отличались от смертных.
— В любом случае, печать из тридцати шести костей разрушена. Я хочу бросить эту работу, — сказал Сюань Цзи.
— В те дни Чиюань действительно нужно было уничтожить. После десятилетий кровопролитной войны кланы демонов не утратили свою силу, между ними царила неистребимая ненависть. А клан Чжу-Цюэ, веками стоявший на страже Чиюань, исчез. Если бы пламя не угасло, человечество не смогло бы победить, — отозвался Дань Ли. — Но… древний огонь опалял Чиюань с начала времен. Если в мире есть боги, должны быть и демоны. Если есть тень, должен быть и свет. Погасить этот огонь, значило пойти против законов небес. Потому, когда Ваше Величество шагнул в пылающую бездну, меч демона небес оказался перекован. Планы вашего подданного долгое время оставались нереализованными, но теперь, когда все кланы объединились, а печать Чиюань разрушена, может быть, пришло время исправить эту ошибку?… Ошибку, что допустил ваш подданный.
Сюань Цзи и Шэн Линъюань на мгновение замолчали.
Какой смысл теперь рассуждать о том, что правильно, а что нет?
Мертвых не воскресить, а прошлое давно стало историей.
— Извиняться полезно, — первым нарушил тишину Сюань Цзи. — Для чего, вы думаете, существует полиция? Ладно, забудь об этом, ты все равно уже умер… Но, кстати говоря, где это мы? Чья это иллюзия? Чтобы великий Дань Ли извинялся? Это точно сон.
Не обратив никакого внимания на его непочтительность, Дань Ли повернулся к Шэн Линъюаню:
— Ваше Величество, вы помните, что в последний раз, когда мы с вами играли в эту игру, ваш подданный заключил с вами пари?
Шэн Линъюань медленно поднял глаза и встретился взглядом с Дань Ли, спрятанным под маской:
— Неудивительно, что ты позволил Мэн Ся заполучить жертвенный треножник и останки духа небес.
— Какое еще пари? — тут же насторожился Сюань Цзи. — Вы двое, что вы там удумали за моей спиной?
— Если он выиграет, моя душа рассеется. А если выиграю я… — протянул Шэн Линъюань.
Но Сюань Цзи вышел из себя до того, как Его Величество успел договорить:
— Шэн Линъюань! Что я тебе говорил? Ты снова врешь. Я уже говорил старине Вану, что такому подонку как ты стоит играть в азартные игры, тебя никто не раскусит! Ты…
Шэн Линъюань поднял руку, желая успокоить невидимого крикуна.
— Если я выиграю, — сказал он, — старейшине клана Чжу-Цюэ придется со мной обручиться.
Бум!
Снаряд достиг вершины горы Бицюань и угодил прямо в лицо огромной статуи, но каменная богиня осталась неподвижной. Жертвенные письмена полностью поглотили останки Чжу-Цюэ, и Ваньфэй громко рассмеялась:
— Слишком поздно!
Костяная птица взмыла в воздух, а следом длинным шлейфом потянулись жертвенные письмена, темная энергия, одержимость и негодование… Казалось, все навязчивые мысли, веками терзавшие умы людей, разом обратились в топливо, и в самой глубине бездны вспыхнул белоснежный огонь.