После этого приключения Виктор встретил знакомого младшего лейтенанта из отдела шифровальной службы и побрел рядом с ним. Младший лейтенант, как и Виктор, окончил десятилетку, потом какие-то курсы. По поводу своей службы он не распространялся, никогда даже словом не обмолвился, но о прочитанных книгах они иногда разговаривали.
Когда стемнело, до слуха стали доноситься далекие, глухие орудийные раскаты. Впереди был фронт. Виктор вместе с младшим лейтенантом подошли к повозке, взялись за веревку, которой были увязаны погруженные на нее тюки. Виктор сразу уснул. Он так и шел: засыпал на минуту, тревожно просыпался и снова нырял в забытье…
Проснулся он совсем, когда повозка остановилась. Они были в каком-то городке, по обеим сторонам неширокой улицы стояли приземистые домики с затемненными окнами. Взрывы впереди были довольно отчетливыми, изредка горизонт за городком полосовали яркие вспышки. Бойцы громко переговаривались, гремели котелками.
— Сто верст отмахали, — раздался чей-то злой голос. — Но, кажется, пришли к теще на блины. Уже близко…
Виктор увидел, что из-за одной, неплотно прикрытой ставни пробивается полоска света. Он подошел к окну и приник глазом к щели. В комнате сидело трое военных, было чисто, уютно. У стены стояло пианино, и на нем, легко взмахивая пальцами, играла девушка с совершенно белыми волосами. Виктор даже расслышал звуки музыки. Зрелище было сказочным, так как трудно было поверить в возможность вот такой жизни, где можно вот так сидеть в теплой комнате, смотреть на светло-русую девушку, слушать музыку…
1970
ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ И ПЕРВЫЙ
Перевод Р. Ветошкиной
Это был обычный немецкий город: много домов с островерхими, покрытыми красной черепицей крышами, много узких — только разминуться двум встречным грузовикам — улиц и переулков, — все такое же, как и в других немецких городах, которых за войну Виктор Галенчик повидал немало. Впрочем, островерхие крыши не только у немцев. Подобные Виктор встречал в древнем Выборге, стоящем над синим морским заливом, и в тихих эстонских городах и поселках, расположенных на песчаных, окруженных зелеными сосняками холмах.
Там был север, а здесь середина Европы, можно считать, юг, но сосны одинаковые. Город стоит у подножья пологой горы, на склонах которой густо растет сосна — издалека кажется, что гора застлана сплошной зеленой скатертью.
В многолюдный, совсем не поврежденный войной город они приехали вчера вечером, сделав бросок более чем на сотню километров, — немцы отступали. Последние полгода, после Восточной Пруссии, Виктор служил в группе ближней разведки. Группа отличалась тем, что ее лейтенанты и некоторые старшины и сержанты более или менее владели немецким языком, а радисты и телеграфисты могли легко, на слух, записать немецкий текст, когда он передавался азбукой Морзе. Поэтому все, кто служил в группе, знали о ходе войны немножко больше, чем остальные бойцы и командиры полка связи.
Всю ночь Виктор просидел возле «Виража» — военного приемника, работавшего в диапазоне коротких волн. Эфир, еще день назад заполненный сотнями немецких голосов, молчал. Зато в нем при самом незначительном повороте рычага звучала, как на базаре, густо переплетаясь, русская, английская и французская речь.
Виктору и младшему лейтенанту Блюмкину, который этой ночью дежурил вместе с ним, удалось перехватить необычную новость: союзники праздновали победу. Это стало известно из передачи английской радиостанции, изредка переключавшейся на немецкий язык. Разведчики повскакивали с пола, сон с них как рукой сняло, и плотной стеной окружили стол, за которым сидели дежурные.
Во второй половине ночи заговорила по-немецки наша фронтовая радиостанция. Дивизиям и полкам немцев, стоящим перед фронтом, предлагалось сдаться в плен. Назывались номера военных частей, фамилии командиров, а также населенные пункты, где нужно было сложить оружие. Через каждые десять минут передача повторялась. Немецкий язык, который звучал на этот раз из «Виража», был хорошо понятен: на нем говорил русский человек. Разведчики стояли затаив дыхание…
Едва в окнах засерел рассвет, в комнату вбежал возбужденный старший лейтенант Пятаков, командир группы.
— Галенчик! — коротко приказал он. — В штаб!
Виктор не знал, где находится штаб полка, и Пятаков повел его туда. Всю дорогу молчали. Наконец они подошли к низкому кирпичному домику, перед крыльцом которого стоял военный «газик» с опущенным брезентовым верхом. В узкой, как яма, комнате за столом сидел начальник штаба майор Круташинский, а с края стола — незнакомый кряжистый полковник с зелеными погонами пограничника. На столе лежала склеенная карта-двухкилометровка и стояла зажженная, совсем гражданская лампа. Майор поднял на Галенчика глаза с красными от бессонницы веками.