За клевету Васю осудили.
Но время, когда Блицкриг был изолирован от общества и должен был честным трудом искупать ошибки и грехи, совпало с большой амнистией. Вскоре осужденные за кражу или иные проступки на сроки значительно большие, чем Блицкриг, стали возвращаться домой. Приехал и Вася.
Начальник милиции Пилипончик оставался в прежней должности, а Микиту к тому времени, когда Вася вернулся домой, уволили по сокращению штатов из конторы «Заготсено».
Вася и Микита встретились, как обычно, в станционном буфете и, несмотря на лицемерие, которое проявил свидетель на суде, довольно быстро помирились. Может, потому, что Микита видел Васю насквозь. Советовал смириться, шума не подымать. Но Блицкриг крыльев не сложил. Только на этот раз действовал хитрее и осторожнее. Никому ничего не говоря, целый год собирал факты против того же Пилипончика. Снова приезжала комиссия, был суд, свидетели отказались от своих подписей, а Васю приговорили теперь к меньшей мере наказания.
Пилипончик между тем сдал. Был молодой, подвижный, а теперь казался стариком, поседел, позеленел лицом, высох как щепка. Когда Вася через полтора года вернулся домой после новой амнистии, начальник милиции ждать больше не стал. Подал заявление об увольнении и уехал из городка.
А Микита за время второй Васиной отсидки вверх пошел: устроился в отделе дорожного строительства мастером, жена к нему вернулась. Нашел в себе силы: пить почти бросил. Главное — построил дом. Сам, своими руками. Немного, правда, тесть помог. Дом Микиты стоит в зеленом переулке, весело смотрит на свет своими четырьмя окнами.
Вася Блицкриг пришел к Миките летним вечером. Поздоровался за руку с женой и восьмилетней дочерью Анютой. Вынул из кармана и поставил на стол пол-литра. Жена сразу нахмурилась. Но Микита успокоил ее.
Выпив стакан водки и закусив зелеными помидорами, Вася стал каяться.
— Глупый был. Зачем к этому Пилипончику цеплялся?.. Даже толком не знаю. Хотелось на своем настоять.
— Пилипончика в милиции жалеют, — поддакнул Микита. — Душевный был человек, говорят. Теперь на его место приехал новый. Да только далеко ему до Пилипончика…
— На ошибках, брат, учатся. Больше таким идиотом не буду. Надо за ум браться…
Растроганный Микита бросился во двор, вернулся со своей поллитровкой — занял у соседей. Когда выпили по третьему стакану, Микита заговорил:
— Я, брат, тебя понимаю. Полностью понимаю… Сам такой был… Да ты все знаешь обо мне. Зло меня взяло. Света белого из-за злобы не видел. Пить начал и писать. Сколько я писал! И с тобой и без тебя. Ты тоже по злобе пишешь… я знаю… Только ты молодой…
— Мне уже тридцать, — грустно вздохнул Вася.
— Ну, хорошо. Тебе тридцать, а мне сорок. Что тебе мешало жить? Мог ведь институт окончить? Почему не учился?
— Институт — не главное…
— Что же тогда главное? О, если бы мне сбросить десять лет!..
— Правду доказать нужно!
Вася стал молчаливо-сосредоточенным. Микита не любил этого выражения его лица. Казалось, что Васе известно нечто такое, чего не знают и никогда не узнают другие, один он владеет тайной. И никогда не сдвинешь его с того, на чем стоит он в этом своем глупом упрямстве.
— Надо жить, как все, — рассудительно сказал Микита. — Я вот построил хату и радуюсь этому. Думаешь, жить с тестем было сладко?
— Шаволонка лесу дал?
— Так он же лесничий на то. — Микита насторожился. — Райисполком вынес решение, а лесничество отпустило.
Вася Блицкриг громко захохотал:
— Тебе райисполком больше двадцати кубометров выделить не мог! А на хату все сорок пошло. Ясно, как божий день. Шаволонка казенного леса не жалеет…
Микита от неожиданности потянул на себя скатерть, — на пол упал и разбился стакан с недопитой водкой. Из чистой половины вышла жена и с перекошенным от злости лицом смотрела на мужа.
Микита встал. Взял с вешалки засаленную Блицкригову кепку. Хмель с него как рукой сняло.
— Вон из моего дома!.. Я принял тебя за человека. А ты сволочь. Подожди, упекут так, что не вернешься…
— Не пугай меня. Пугали не такие.
Блицкриг сидел на стуле и делал вид, что ничего не произошло. Собирался продолжать разговор. Даже взял из пачки новую папиросу, закурил.
Микита бросился к двери, распахнул ее и, схватив обеими руками Блицкрига за плечи, вышиб его за порог. Кепку швырнул вслед за ним…
Лесничего Василя Шаволонку, не желая ему беды, Микита на другой день предупредил, но тот в ответ только махнул рукой. Блицкрига он не боялся. На это были свои причины.