— В шатаку-аца! — отдал общий приказ рыжий Алеша.
Слободка бросилась в наступление. Как только начался бой, станционные мальчишки во главе с Аркадием перебежали на сторону Слободки и начали бить из рогаток по сажалке. Это сразу дало количественный перевес рыжему Алеше.
— Шавайтесь-здаца! Шавайтесь-здаца! — кричало все слободское войско.
Но первомайцы закрепились на другом берегу и пытались отбиваться. Боеприпасы им подносили девочки. Долго держаться они все же не могли. Рыжий Алеша послал часть своих сил для обхода сажалки с тыла. Яша пополз на животе к кустикам, откуда легко было ударить первомайцам в спину. Он подкрался к ним и поднялся во весь рост. Вдруг кто-то стукнул его по ноге. Мальчик оглянулся и увидел Лизу. В подоле она держала комки глины. Лиза, значит, тоже воевала.
— Стой! Ни с места! — закричал Яша. — Ты пленная!
Лиза совсем растерялась. Она смотрела на Яшу испуганными глазами и не знала, что сказать. Девочка хотела убежать, но Яша схватил ее за руку.
— Пусти меня, Яша. — Лиза вдруг заплакала. — Я не хочу в плен.
Но Яша ее не слушал. Он крепко держал свою пленную за руку. В эту минуту он совсем забыл о том, что учится с Лизой в одном классе, что она дает ему книжки, дружит с ним, что она, когда была на Новый год дедом-морозом, дала ему конфет больше, чем кому-либо. Яша не помнил в пылу боевого возбуждения ничего хорошего, что сделала для него Лиза.
Положение первомайцев было между тем безвыходным. На них наседали с двух сторон. Войско белоголового Кости бросилось наутек. Вдогонку пустилась слободская легкая кавалерия. Но никого догнать не удалось. Пленной была только одна Лиза.
На Лизу сначала никто не смотрел. Все волновались, рассказывали друг другу о своих подвигах. Аркадий Понедельник сразу же отдал рваные штаны Колошкану и надел свои. Когда бой кончился, Яша отпустил Лизину руку. Он стоял рядом и молчал. Ему было не по себе.
Наконец к Лизе подошел Алеша.
— Пленная? — спросил он. — Вот сейчас мы тебе всыплем. Будешь знать, как лезть к нам…
Лизу окружили и разглядывали, как какого-то зверька. Яше стало обидно.
— Пленных не бьют, — сказал он твердо. — Ее нужно отпустить. Бой уже кончился.
— Это же его невеста. Гы-гы-гы! — заржал Аркадий Понедельник. — Они еще с первого класса шепчутся.
Кровь ударила Яше в лицо, и он уже не помнил себя. Он схватил Аркадия за грудь, и они оба покатились по земле. Яша немилосердно дубасил Аркадия по чему попало. Мальчишки бросились их разнимать. Лиза стояла с белым как полотно лицом.
— А ты беги отсюда, — закричал на Лизу Алеша. — Чего глаза вытаращила?
Лиза побежала. Она не успела отбежать и десяти шагов, как Алеша приказал Колошкану:
— Пальни по ней из рогатки. Будет знать, как бегать с мальчишками.
— С девчатами я не воюю. — Колошкан при всех спрятал свою рогатку в карман.
Лиза, отбежав, что-то кричала и угрожала. Но ее слов нельзя было разобрать.
Еще никогда такого не было, чтобы Колошкан не выполнил Алешиного приказа. Все притихли и ждали, что будет делать Тарабан. Но он молчал. Он, наверно, сам чувствовал, что ведет себя не так, как нужно.
Победа была невеселая. Не успели разбить первомайцев, как сами перессорились. Понедельник хныкал и угрожал Яше. Колошкан стоял надувшись. Никаких трофеев, которыми можно было бы гордиться, Слободка не взяла.
— Будем купаться, — сказал Алеша. — Теперь они сюда и носа не покажут.
Но купанье никого не развеселило. Мальчишки бултыхались в воде как неживые. Никто не хотел нырять, не брызгался и не визжал. Никогда, может, во время купанья не было возле Титовой сажалки так тихо. Рыжий Алеша видел: нужно что-то сделать, чтоб войско повеселело. Но что сделать, он не знал…
В это время Змитрок Колошкан, который первый полез на берег, нечаянно сбросил в воду Алешину одежду. Штаны Тарабана сразу потонули — в карманах было полно разных железок, а фуражка без козырька поплыла по волнам. Голый Тарабан бросился на Змитрока. В это время он, наверно, совсем забыл о том, что Колошкан — командир полка. Он лупцевал его безо всякой жалости. Всю свою злость Алеша выместил на Колошкане. Змитрок не плакал. Он молча вытер кровь, льющуюся из разбитого носа, и надел свои рваные штаны.
— Ты еще попомнишь меня, Тарабан, — сказал он. — Воюй теперь один. Целуйся со своим Понедельником.
Колошкан пошел. Мальчишки чувствовали себя неловко. Они видели, что Алеша обидел Змитрока напрасно. Но никто за него не заступился. Все молчали, потому что боялись рыжего Алеши.
— Очень уж воображать стал, — сказал Тарабан про Змитрока. — Не слушается. Не нужно мне таких.