В полночь Кирилл не выдержал и заплакал. Физически он был сильнее каждого из нас, но всхлипывал совсем как ребенок. Мы с Реем его утешали.
Тот год нашего совместного обучения в седьмом классе был последним. Десятилетки в местечке еще не было, и следующим летом все разлетелись кто куда…
Рассказанное — кусочек детства далеких тридцатых годов.
Сегодня мне столько, сколько было моему отцу, когда я восторгался Жюлем Верном. И у меня есть дети. Старшему сыну — двенадцать, младшему — семь. Старший вступил уже в ту полосу жизни, когда душе нужны необычайные приключения, странствия и, конечно, Жюль Верн. Младший глотает сказки. И они, дети, самоуверенно думают, что им первым открываются великие загадки мира.
Я окончил тот самый географический факультет, на котором раньше учился Антон Антонович. Знаю теперь точно, что нашему учителю много путешествовать не пришлось. Как и все студенты, съездил он на Урал, на Кавказ — и все. Но Жюль Верн тоже много не ездил. И был великим путешественником.
Кирилл, мой сосед, работает сейчас учителем, как и я. Пути наши разошлись давно, и я мало о нем знаю.
В нашем местечке теперь десятилетка. Поблизости добывают известняк. Есть предположение, что в скором времени возле источника построят лечебницу. Но не известняком и не лечебницей знаменито сегодня местечко. Славу ему принес Андрей Каминский. Он один из тех, кто строил и запускал спутники Земли.
И что-то новое происходит у нас, чего, наверно, не было за всю историю. Совхоз, торфозавод и местечко спорят из-за Андрея. Представители каждого из этих населенных пунктов доказывают, что Андрей Каминский родился именно у них. Споры часто разгораются и в школе, куда ходят дети изо всех этих мест.
Когда дети обращаются ко мне как судье, я всегда говорю, что Андрей — уроженец местечка. В совхозе и на торфозаводе он жил временно. В глазах ребят из местечка вспыхивает радость. А ребята из совхоза и торфозавода печалятся. А мне всем им хочется сказать:
— Шагай, человече!..
1959
СОЛЬ
Перевод Е. Мозолькова
Если ты, человече, имеешь хлеб и кое-что к хлебу, ты имеешь еще не все. Если на твоих плечах хорошая одежда, а на ногах исправные яловые сапоги, ты еще не богач. Если в твоих руках безотказный, последней марки автомат, это еще не значит, что ты неприступен для врага… Нужно съесть не один пуд соли, чтоб в этом убедиться.
Мы с Миколой Дащуком, конечно, не имели особых заслуг перед партизанским движением. В отряд мы пришли поздно. На это были свои причины. Впрочем, кое-что мы делали и до того, как украсили свои шапки красными полосками и вскинули на плечи немного заржавевшие от долгого лежания винтовки.
В отряд мы явились, как говорится, на все готовое. В его списках значилось свыше трех сотен разного люда. Специальный человек по фамилии Дудка, продававший до войны марки и почтовые открытки в почтовом киоске, вел подробную летопись боевых дел и операций отряда. То, что Дудка успел записать за полгода боевой деятельности, заняло две толстые бухгалтерские книги, разграфленные постранично на кредит и дебет.
Отряд расположился в глухой болотной деревне Бобры, в которую вела только одна лесная дорога. Ее завалили спиленными соснами, заминировали, чтобы дислокация партизан не была доступна карателям. Большинство окрестных деревень фашисты сожгли еще зимой, когда здесь лютовала эсэсовская дивизия. Бобры уцелели. Хаты, хлева, сараи были здесь большей частью просторные, сложенные из нового леса. Места хватало и жителям и партизанам.