— Неплохая идея, — ответил он.
Войдя в номер, он удивленно поднял брови. Рядом со столиком, накрытым для двоих, стояла маленькая тележка с кастрюлькой, под которой горел огонь.
— Бар там. — Далси показала в угол. — Налей себе сам. Я должна побыстрее сбросить эту одежду и принять душ. От этих прожекторов я вся раскалилась!
Он вежливо поклонился и направился к бару. Открыл дверцу, увидел ряд бутылок. Эльстер выбрал одну, открыл и поднес к носу. Настоящий шнапс, как в Германии. В Америке из-за этого глупого сухого закона продавали просто отраву. Надо бы узнать имя бутлеггера[24]. Конрад налил шнапс в маленький стакан и попробовал. Опрокинул содержимое себе в рот и налил еще. Через закрытые двери до него долетел звук льющейся воды, который почему-то возбуждал его. Фон Эльстер быстро выпил второй стаканчик и налил третий.
Далси вернулась в гостиную минут через пятнадцать.
— Я не долго? — улыбнулась она.
Он с трудом поднялся из удобного кресла. Лицо режиссера покраснело от пяти стаканчиков шнапса, который приятно согревал желудок. Он поклонился.
— Нет, Далси, совсем недолго.
Выпрямившись, немец от удивления открыл рот. Gott in Himmel. Под халатом на Далси ничего не было. Сквозь прозрачный шелк персикового цвета виднелось ее тело. Вот это женщина, настоящая красавица!
Далси, казалось, не заметила его взгляда.
— Сиди. Я подам что-нибудь поесть. — Она положила на тарелки что-то из кастрюльки, взяла со стола две салфетки и подошла к Эльстеру. Протянула одну тарелку ему, придвинула низкую скамеечку и села у его ног.
— Вот сейчас можно поболтать, — с довольным видом сообщила она. Далси сейчас стала похожа на маленькую девочку с длинными белокурыми волосами, которые она стянула на затылке тонкой голубой лентой.
Конрад фон Эльстер не сводил с нее глаз. Может, Далси не заметила, что воротник халата слегка раскрылся, когда она усаживалась, и он мог заглянуть внутрь? Эльстер нагнулся и посмотрел на нее.
— Далси, ты знаешь, что ты очень красивая женщина? — спросил он и тут же добавил: — И опасная?
— Правда, Конрад? — В комнате зазвенел ее смех.
— Да, — торжественно кивнул он. — Может быть, самая опасная женщина, какую я когда-либо встречал. — Он осторожно поставил на пол тарелку и положил ей на плечи руки. Затем по-отечески поцеловал в лоб. — Ты зажигаешь в мужчинах огонь.
Он наблюдал за ее реакцией. К удивлению Эльстера, от прикосновения его рук халат соскользнул с ее плеч, но еще больше режиссера удивил ответ Далси:
— Это весь огонь, который я смогла зажечь в тебе, Конрад? — с притворной скромностью поинтересовалась она и с вызовом посмотрела на фон Эльстера.
Джонни взглянул на часы. Пора бы уже дозвониться, Далси должна быть дома. В этот момент зазвонил телефон.
— Алло?
— Междугородняя служба, — сообщила телефонистка. — Я дозвонилась до вашего калифорнийского номера. Говорите.
— Привет, Джонни! — поздоровалась Далси. Она говорила довольным голосом, слегка запыхавшись.
— Далси, как ты, дорогая?
— О Джонни, я так рада, что ты позвонил. Я очень по тебе скучаю.
— И я скучаю по тебе, дорогая. Все в порядке?
— Все отлично. Жаль, что ты в Нью-Йорке.
— Это кинобизнес, дорогая, — счастливо рассмеялся он. — Никогда не знаешь, что произойдет завтра. Как продвигается картина?
— Кажется, нормально. Лучше бы я не начинала эти съемки. Приходится так много работать, и я так сильно выматываюсь. Когда прихожу домой, глаза закрывают сами собой. — Джонни услышал громкий зевок.
Его захлестнула волна сочувствия. Бедняжка, она даже не знала, за какое сложное дело взялась. Съемки ужасно выматывают.
— Дорогая, тогда я не буду утомлять тебя разговорами. Ты должна отдохнуть, чтобы утром хорошо выглядеть перед камерой. Я просто хотел услышать твой голос — мне так одиноко.
— Не клади еще трубку, Джонни, — взмолилась Далси. — Я хочу поговорить с тобой.
Эдж рассмеялся. Иногда в семейной жизни необходимо проявлять строгость.
— У нас впереди целая жизнь для разговоров, — сурово произнес он. — А сейчас тебе необходимо спать.
— Хорошо, Джонни, — согласилась Далси, поддавая мужскому напору.
— Я люблю тебя, Далси.
— И я люблю тебя, Джонни.
— Спокойной ночи, дорогая, — нежно попрощался он.
— Спокойной ночи, милый.
Джонни положил трубку, вытянулся на кровати и улыбнулся. Только через несколько минут он вспомнил, что забыл рассказать о Рокко, и на него опять медленно надвинулось одиночество.