— Я им не верю, — не согласился Петер. — Они молодцы сейчас, когда все хорошо, но как они себя поведут, когда что-нибудь случится? Я помню, что нам ответили, когда мы обратились за помощью в нью-йоркские банки. Они смотрели на нас свысока и обзывали про себя «еврейскими выскочками». Они ничем нам не помогли. Сейчас, увидев, что мы делаем неплохие деньги, они вдруг захотели помогать нам. Я им не верю. Где они были, когда мы нуждались в их помощи? Они смотрели на нас, как на недоносков. А Сантос нам поверил и рискнул…
— А двенадцать процентов? — прервал его Борден.
— Это еще маленький процент, когда некуда идти, — ответил Петер и проницательно посмотрел на друга. — Сколько акций они оставляют себе?
— Только пять процентов.
— Этих пяти процентов вполне хватит, чтобы создать неприятности, когда что-нибудь случится, — покачал головой Кесслер.
— Что может случиться? — удивленно спросил Борден и сам же ответил: — Ничего. Посмотри на рынок ценных бумаг. Он никогда еще не был таким твердым, и цены продолжают расти. Страна кипит, кипит и бурлит, говорю тебе. К тому же ты их не знаешь. Это настоящие джентльмены. Они действуют честно и открыто, чем отличаются от наших коллег. У них столько денег, что им просто нет нужды обманывать. Эти ребята только хотят облегчить нам жизнь.
Петер хитро посмотрел на собеседника.
— С каких это пор ты так хорошо их узнал? Что ты вообще о них знаешь?
— Я хорошо их знаю, — уверенно ответил Борден и рассмеялся. — В прошлом году я купил дом на Лонг Айленде в центре их района. Я первый еврей, который купил дом в этом месте. Сначала меня тревожило, как они меня примут, но беспокоился я напрасно. Они приглашали меня в свои клубы, в гости и заставили чувствовать себя как дома. Они ни разу не напомнили мне, что я еврей. — На его лице показалась гордость.
— Только поэтому ты и считаешь их хорошими? — угрюмо поинтересовался Петер Кесслер и заерзал на стуле. — Может, было бы лучше, если бы они напомнили тебе, что ты еврей. Неужели ты забыл, что рос в грязной квартире без горячей воды на Ривингтон-стрит с туалетом в коридоре, а по двору бегали крысы?
— Я ничего не забыл, — сердито ответил Борден. — Но я не такой дурак, чтобы винить их в этом. Для меня важно то, что есть сейчас — как они меня принимают.
Петер заметил, что Борден начинает злиться, но не смог удержаться от шутки.
— Может, в следующем году я найду твое имя в «Синей книге»[26]? — улыбнулся он.
Борден встал и раздраженно посмотрел на Петера Кесслера.
— А что в этом плохого? Мы живем в Америке, здесь все возможно. Я не сноб. Если они захотят внести мое имя в «Синюю книгу», я не буду возражать!
Петер изумленно смотрел на друга. Борден хотел попасть в «Синюю книгу». Он удивленно покачал головой. Надо же, маленький Вилли Борданов с Ривингтон-стрит со своей тележкой — в «Синей книге»! Он примирительно поднял руку.
— Не будь дураком, Вилли, — сказал Петер на идиш. — Я затеял этот разговор для твоего же блага. Будь осторожнее, я тебя предупреждаю.
— Не беспокойся, Петер, — улыбнулся Борден, постепенно успокаиваясь. — Я осторожен. Никто не сумеет обмануть Вилли Бордена!
Кесслер надел туфли и встал.
— Пожалуй, нам лучше вернуться, пока Эстер не начала искать меня.
Сэм Шарп задумчиво смотрел на друзей. Они очень похожи, думал он. Ни у одного не сложилась спокойная жизнь — им приходилось бороться за все. Шарп ощущал в них большую неуверенность, независимо от того, сколько они зарабатывали. Они постоянно тревожились из-за того, что их отвергнут, что они евреи. Может, поэтому они и воспитали в себе такие бойцовские качества.
Они направились к двери. Когда дверь открылась, Шарп увидел, что и Кесслер, и Борден уже надели маски для внешнего мира, маски, за которыми невозможно было ничего разглядеть — странный блеск в глазах, плотно сжатые губы, легкий наклон головы. Ему даже стало их жалко. «Трудно быть евреем, — подумал Сэм Шарп. — Хорошо, что я не еврей».
3
Уоррен Крейг стоял со стаканом в руке, когда к нему подошла незнакомая женщина. Он рассеянно посмотрел на нее, продолжая думать над словами Далси.
Они вышли на веранду, и Уоррен попытался обнять ее, Далси легко увернулась и рассмеялась.
— Уоррен, — начала дразнить она. — Неужели так быстро?
Он опять попытался обнять ее, но и на этот раз у него ничего не получилось. Далси Уоррен насмешливо посмотрела на брата.