— Всего! Мне бы хватило.
— Учти, что инфляция в среднем составляет десять процентов в год. Когда булка хлеба будет стоить десять долларов, нынешние пятьдесят грандов превратятся в кусок дерьма.
Я вздохнул.
— Ничего не понимаю во всех этих финансовых тонкостях.
— Ты хочешь сказать, что не пытаешься обеспечить свое будущее?
— Никогда не думал об этом.
— Так подумай. Ты что-нибудь знаешь об акционерных обществах, холдинг-компаниях, контролируемых одним лицом, страховой пенсии?
— Ничего, — признался я. — Но хотел бы узнать. Не просветишь ли меня?
— Охотно. Я не спец по финансам, но основы могу изложить.
— Грандиозно, — сказал я. — Может, пообедаем как-нибудь вместе?
— Почему бы нет? Марта даст мне твой телефон. Будет приятно встретиться. Только никакого секса. Идет? Я не дарю того, чем торгую. Надеюсь, ты меня понимаешь.
— Вполне, — согласился я. — Никакого секса. И мы будем друзьями?
— Мой единственный друг — Марта.
— А как вы познакомились?
— Она когда-то работала в Чикаго у моей матери. А мадам Дефарж — моя бабушка.
Николь пошла в ванную положить несессер на место. Вернувшись, она подсела ко мне и поцеловала в щеку. Пахло от нее чем-то непонятным.
Поднялась возле кровати во весь рост, распахнула пижаму, позируя.
— Неплохо для старушки? — спросила она. — Правда?
Сильное, крепкое тело, нервное, гибкое, как у барракуды.[12] Я понял, что в постели она способна свести с ума.
— Крыша может поехать, — ответил я. — Сколько тебе лет, Никки?
— Двадцать четыре, — честно сказала она. — Дело идет к тридцати. Спасибо за гостеприимство, Питер. Ты хороший парень. Правда-правда.
Взмахнув рукой, она исчезла. Я выключил лампу в изголовье, натянул одеяло, закрыл глаза. Перед ним все еще стояло это смуглое сухое тело, гладкие бедра и невероятно острые соски.
Я дремал, но в комнате становилось все холодней, и я беспокойно заворочался. А потом, примерно через час, в спальню, в постель, пробралась Марта и согрела меня.
Глава 61
Тем январем, вдобавок к погоде, наш бюджет подорвали непредвиденные расходы.
Так, например, безнадежно недоставало постельного белья и полотенец, и пришлось закупать простыни, пододеяльники, личные и банные полотенца дюжинами. Теперь белье стали менять после каждой «сцены». «Это повысит класс обслуживания», — настаивал я.
Когда бизнес набрал обороты, мы наняли через агентство горничную на полный рабочий день. Базальтовочерная гаитянка по имени Пэтси объявила, что ей пятьдесят восемь лет. «Тогда мне — двадцать три», — сказала Марта.
Мы прикинули, что Пэтси, как нелегальная иммигрантка, будет рада работать за две сотни чистыми по сорок восемь часов в неделю.
Ей потребовался час, чтобы понять, что происходит, после чего она запросила триста.
Мы сдались. Работала Пэтси как дьявол и к тому же оказалась изумительной поварихой. Мы даже выплачивали ей премию, когда она задерживалась по пятницам дольше обычного и готовила свой фирменный буйабесс[13].
Следующую брешь в финансах пробил детектив Люк Футтер. Он хотел тысячу в месяц.
— Послушайте, — с противной ухмылкой сказал он, — в Ист-Сайде все намного дороже. Потом в Вест-Сайде я работал на своей территории. А тут надо подмазывать еще трех-четырех парней. Я хочу сказать, это их кормушка. Радуйтесь, что отделались грандом в месяц.
Поворчав, мы заплатили, надеясь обеспечить себе надежную защиту от уличных полисменов и прочих представителей закона.
Предусмотрели в бюджете взятки служащим «Делакруа». Управляющий, язвительный насмешник, употреблявший «Шанель № 5», просил триста в месяц в ценных бумагах. Не зная, чем ублажить трех привратников, мы наконец решили обратиться за советом к старшему над ними, Максу.
Пригласили его наверх, предложили пива, рассказали, чем занимаемся. Макс — прошедший жизненную школу на улицах Бруклина грек с непроизносимой фамилией и густыми, торчащими в разные стороны черными усами — внимательно выслушал и спросил:
— Никаких шумных сборищ?
— Абсолютно, — заверил я.
— Никаких пьянок?
— Исключено, — сказала Марта. — И никаких наркотиков. Наши клиентки — настоящие леди, и мальчики умеют себя вести.
— Это обойдется вам в две сотни в месяц, — сказал Макс, закручивая усы. — Одна мне. Семьдесят пять — другому дневному швейцару, и двадцать пять — ночному придурку.
— А если они не согласятся? — спросил я.
— Пусть только попробуют, — свирепо сказал Макс.
12
Барракуда — хищная морская рыба, которая часто охотится вместе с акулами и нападает на людей.