Кириан нахмурился и, осознав смысл услышанного, опустился перед ним на корточки.
— Ты делал кому-то больно?
— Не специально. Так получилось, Феликс всегда меня провоцирует, — Коди бегло взглянул на Кириана и тяжело вздохнул. — Я не хотел рассказывать.
— Феликс? — похолодел Кириан.
— Да, — кивнул Коди. — Мы повздорили, и я его сильно толкнул. Он ударился головой и остался лежать без сознания, но тогда я думал… Думал, что он…
Выражение ужаса на его лице сменилось гримасой отвращения.
— И вот тогда пятна перестали ныть и чесаться.
Что бы там ни произошло, Феликс остался жив. Кириан едва не испустил вздох облегчения, искренне радуясь тому, что удар, видимо, был не такой сильный для летального исхода.
Лукас Бьёрк — отец Феликса — был старым другом отца Кириана. Кажется, они дружили ещё со времён старшей школы, но постепенно стали общаться реже из-за свалившихся на плечи обязанностей: работы, семьи, детей. Во времена их молодости мало кто вообще знал о Торговце и об истории Старого города Дуплекса, но спустя года, когда на поверхность стали всплывать случаи с участием возрождённых мертвецов, Лукас Бьёрк стал одним из тех, кто всячески противился распространению «заразы». Именно благодаря его инициативе власти города ограничили вход на мост через реку, но полностью запретить пересекать его они попросту не могли — на той стороне всё ещё оставалось кладбище.
Идея переноса кладбища была остро встречена обществом. Кто-то возмущался по поводу «покоя мёртвых», а кто-то втайне лелеял надежду отправиться однажды к Торговцу. Но как можно говорить о покое, когда Торговец лишил смерть на право приносить умершим свободу?
В любом случае никакого переноса не случилось, а мост попросту огородили предупреждающими лентами.
Порой Кириан видел, находясь на крыше девятиэтажки, что люди, хотевшие попасть на другой берег, отправлялись туда после заката, когда на улицах практически никого не оставалось, даже если их путь лежал только на кладбище.
Обращаться к Торговцу считалось слабостью, чуть позже — позором. Кто-то по-прежнему считал его всего лишь выдумкой больной фантазии. Однако неравнодушные всё чаще стали сбиваться в группы, патрулирующие по ночам и вечерам улицы города, выискивая, подобно охотничьим собакам, таких как Коди. В особо тяжёлых случаях бедняжек затаскивали в тёмные подворотни и заставляли раздеваться, чтобы убедиться в наличии гниющих пятен.
Феликс, будучи сыном Лукаса Бьёрка, наверняка попал под влияние отца. И если он видел пятна на руке Коди, то добром это точно не закончится.
— Ты уверен, что он видел? — голос Кириана задрожал, внутри зародилась противная паника.
Коди же выглядел куда спокойнее, явно не осознавая, что находился в опасности.
— Он схватил меня за руку, повязка сползла. Думаю, он точно видел. Но я не знаю, что он подумал, мало ли…
— Уж Феликс должен знать, что конкретно увидел, — Кириан сорвался с места, стремительно подойдя к ограде и, забывшись, упёрся в неё руками. Старые балки тоскливо заскрипели под его весом, заставив отшатнуться назад.
Глава 4. Мост имени Бернаскони
Кириан застал Малти в рабочую смену только с третьей попытки. В первый раз он пришёл в закусочную Луизы в середине дня, после того как утром помог Аине в пекарне. Во второй раз он пришёл вечером и, снова не обнаружив Малти, уже спросил у Луизы, когда будет его смена.
Третий раз увенчался успехом, правда, пришлось прождать около часа за пустым столиком и сделать заказ — в противном случае ожидание продолжилось бы на улице. Погода оставляла желать лучшего. С самого утра небо затянуло тяжёлыми тучами, а на город обрушился сильный снегопад.
Малти, принимая и разнося заказы, то и дело смотрел на Кириана, сгорбившегося около стены в задумчивости. Краем уха Кириан уловил короткий разговор с Луизой.
— Они же всегда приходили вместе, разве нет? — удивилась она. — До этого тот мальчик был один, а сегодня один — вот он.
Насколько Кириан смог разобрать, Малти ничего не ответил.
За время ожидания он насчитал пятнадцать зашедших людей и одиннадцать вышедших. Кириан заметил, что теперь пристально рассматривает все неприкрытые одеждой части тела: кисти рук, шея, лицо. Дурацкая зарождающаяся привычка. Чтобы отвлечься, он уставился в чашку с кофе, наблюдая, как медленно исчезает пенка.
Когда кружка опустела, Малти забрал её, а после вернулся к Кириану уже в застёгнутой тёплой куртке и наброшенном на голову глубоком капюшоне.