Торквемада
О восторг, о торжество, о слава!
Вот милосердие — ужасно, величаво!
Прощенье проклятым! Ведь сей костер земной
Там, под землей, в аду погасит вечный зной.
Путем сияющим ты души подымаешь,
Род человеческий ты к раю приближаешь,
О, слава пламени и дьявола позор,
Благословенный и спасительный костер!
Вот — милосердие! О, как ласкает пламя!
Свободны стали все, кто были тьмы рабами.
Прощенье! Благостность! Сиянье без конца!
Жизнь! Созерцание господнего лица!
Отбытье славное! Смерть лучшая на свете!
Жиды, еретики! Вы все мне точно дети,—
Я выпестовал вас. Ценой ничтожных бед
Блаженство куплено. Изгоев больше нет,
Нет больше проклятых. Для всех благословенье
Открылось в небесах. Какое пробужденье!
Вот торжество любви! Вот чудеса ее!
И можно позабыть страдание свое!
Крики из костра.
А, воет Сатана! Теряет подопечных!
Вой, вечный каторжник, в своих застенках вечных!
О, как он заскрипел зубами у ворот,
Когда я накрепко захлопнул адский вход!
За темной он стеной теперь один рыдает.
"Всегда" и "Никогда" — над ним слова пылают.
(Смотрит на небо.)
О, рану страшную я вылечить взялся.
Господень рай страдал; имели небеса
В утробе у себя болячку, ад горящий.
К той язве применил я свой огонь целящий.
В лазурных небесах остался лишь рубец;
На теле у Христа нет раны наконец.
Осанна! Сгинул ад. Все кончено. Страданья
Прекращены.
(Смотрит на кемадеро.)
Огня державное пыланье!
О, угли, головни, сухих поленьев треск!
В горниле огненном рубинов алый блеск!
Сияй, пылай, костер! Пусть в звезды превратятся
Все искры, что в дыму пожарища клубятся.
Вне тел, как вне одежд, взлетают души ввысь
Из сей купели мук! Все рады! Все спаслись!
Эй, враг мой Сатана! Что скажешь?
(В экстазе)
Очищенье
Свирепым пламенем! Акт веры! Свет спасенья!
Под взглядом господа он, Сатана, и я —
Две двери разные, два мастера огня:
Он губит смертных, я их награждаю раем.
Мы оба палачи, но, муча, созидаем.
Он — зло, а я — добро; я — небеса, он — ад.
Я воздвигаю храм, а он разводит смрад.
И тьма дрожащая с нас не спускает взгляда.
(Оборачивается к казнимым.)
Ах, я спасаю вас, возлюбленные чада!
В купели огненной плывет страданья крик,
Но только на один переходящий миг.
Хулите вы меня? Вы скажете спасибо,
Когда увидите, чего избегли, ибо
Я с вами точно так сурово поступил,
Как мог бы поступить архангел Михаил.
Вы белых ангелов увидите сегодня.
Там, над чудовищною этой преисподней,
Склонились ангелы и тешатся, глядят
В колодцы серные, в опустошенный ад.
И ненависти вопль едва успеет взвиться,—
Как захлебнется он, в песнь счастья превратится.
Ведь сам я мучился при виде ваших мук,
Щипцов, тисков, клещей и вывернутых рук.
И вот все кончено. Спасайтесь! Мчитесь вольно
В рай!
(Наклоняется, как бы глядя под землю.)
Гибни, Сатана! Потешился! Довольно!
(Выпрямляется.)
Молили бога мы, и поддержал он нас.
Вне бездны человек. Через огонь сейчас,
Через крылатый дым вы радостно идете.
Бессмертный разум ваш спасен от бренной плоти!
От смертного греха освобождаю всех.
У всех есть свой порок, ошибки или грех;
Чудовище свое в любой натуре жило,
И крылья грызло ей, и свет ее гасило.
И ангел погибал. И дьявол им владел.
Теперь сияет все. И царственный раздел
Там, в ясности могил, перед Христом творится.
Дракон испепелен. Лети, душа, как птица!
Вы, ада пленники, из тьмы стремитесь ввысь!
Свобода вам дана! О вечность, изменись!
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Ночь. Терраса тайного королевского сада в Севилье. Терраса очень широка. Справа и слева к ней ведут обсаженные деревьями аллеи. В глубине терраса переходит в лестницу, ступеней которой не видно. Эта лестница, соединяющая террасу с самой отдаленной частью сада, тянется во всю длину террасы. Те, кто поднимается по этой лестнице, видны сначала до пояса, затем фигуры их все более вырастают, пока, наконец, они не оказываются на одном уровне с полом террасы. На террасе — мраморная скамья. Нижняя часть сада теряется в темноте. На заднем плане — горы. Тишина. Уединение. Всходит луна.