Спустя какое-то время штурм крепости прекратился. Сначала закончились подкрепления, и легион потерял наступательный потенциал, а потом от штабных офицеров перестали поступать пакеты приказов. Как оказалось, некроманты разбомбили все командные пункты: все карты сгорели, офицеры погибли, и наша армия осталась без руководства. Воцарилась тишина. Бесконечные караваны с убитыми замерли на дорогах. Передовые посты опустели, а некромантские пушки в кои-то веки притихли.
Несколько дней абсолютной тишины и покоя нарушил разговор с матерью. Когда она узнала, что я снова в госпитале, то сначала немного расстроилась. Как оказалось, до нашей деревни дошли слухи о том, что флагман «Империя» мог утонуть, но к счастью всё обошлось. Я сказал, что не обошлось, что в момент взрыва я сам был на корабле и видел своими глазами, что «Империя» утонула.
Мать не поверила. Сказала, что я глупый новобранец и ничего не смыслю в войне. На самом деле «Империя» не могла утонуть, потому что такие корабли утопить невозможно. К тому же, флагман и все его пушки сам патриарх освятил и теперь никакая опасность грозить ему точно не может. Там просто случился небольшой пожар, который легко удалось потушить.
Я сказал матери, что она ошибается, что левый борт был подбит артиллерией некромантов и весь экипаж погиб, но она не дослушала, разозлилась и стала отчитывать меня, как младенца. Оказывается, один из матросов надумал покурить трубку в неположенном месте и устроил пожар. Но трагедии удалось избежать, потому что спасатели прибыли вовремя и спасли от гибели и корабль, и экипаж. Потерь нет – так парадный маршал сказал. А некроманты никогда не смогли бы нас победить, потому что они очень слабые. Империи достаточно только бровь приподнять и колдуны уже падают в обморок, а если солдаты ещё и шапками бросаться начнут…
Потом мы поговорили о военных делах. Я рассказал матери, что наша армия полностью разбита. Что все командиры погибли, а подкрепления уничтожены. Что мы больше не можем ни наступать, ни держать оборону, что если колдуны вдруг решатся на контратаку, то неминуемо победят и даже захватят столицу, потому что всё войско империи полегло на землях западных королевств.
Ответа я не услышал. Вдруг за спиной треснули ветки. Суматошно вспорхнули несколько птичек. Неведомая сила заломила мне руки и нанесла коварный, но очень болезненный удар в район печени. Я задохнулся, от боли зажмурил глаза, но когда вновь их открыл, то на голове уже был натянут мешок. Неведомая сила утаскивала моё тело в глубину лесополосы. Где-то рядом я слышал звуки скоротечной борьбы, будто остальных солдат вот также тихо пакуют и уводят из лагеря.
Над ухом раздался звонкий, но не очень приветливый голос:
— Доброго вечора! Ми з України!
В плен попал целый взвод. Когда с головы сняли мешок, я смог оглядеться и понял, что пленили нас всего несколько зомби, хотя… сказать по правде на мертвецов эти люди были совсем не похожи. Напротив, они были живее всех живых и выглядели точно так же, как мы – солдаты империи – только форма и снаряжение у них было лучше и качественней на три головы.
Мы стояли на коленях на вершине холма. Серая трава только начала пробиваться сквозь вереницу воронок, язв и ожогов, которые на земле оставили наши пушки. Погода была хмурой и пасмурной. Перед пленниками ходил дьячок в светлой рясе и начитывал молитвы над кувшином с водой.
Вот он, некромант, равнодушно подумалось мне, сейчас превратит нас в зомби и пополнит потери своей армии. Дьячок, тем временем, закончил молиться и облил из чаши каждого пленника. От соприкосновения с водой имперцы завизжали, зашипели, их кожа пенилась, пузырилась и паровала, будто раскалённые камни в имперских банях. Мне попало в лицо. Сначала я думал, что дьячок плеснул кислотой, потому что кожа будто сползала с костей. Было очень больно и очень страшно, и очень… очень…
Пытка прекратилась внезапно. В какой-то миг меня просто стошнило, нутро буквально избавилось от всей колдовской дряни, которая копилась в моём теле годами. Изо рта вырвались клубы серого пара, на краткий миг собрались в воздухе в виде некромантского символа «Z» и растворились в пространстве, как и не было вовсе. После этого мир навсегда изменился.
Я упал сначала на четвереньки, а потом на спину. Земля вдруг оказалась очень тёплой и мягкой. Весенняя трава пахла зеленью, ласковый ветерок потирался о щёки, а безоблачное небо было таким голубым, таким ярким, таким прекрасным, что на глаза навернулись слёзы. Впервые в жизни я полной грудью вдохнул ароматы цветов. Впервые в жизни я услышал пение птиц и шелест насекомых в траве. Впервые в жизни я видел окружающий мир в ярких красках, таким, каким он и должен был быть, избавившись от лживой пелены на глазах.
— Ты посмотри, а ведь этот ожил, — склонился надо мной один из…
— Кто вы? Что происходит? — едва выдавил я из груди слабый шёпот.
— Мы люди, хлопче, а хто ты?
Говоривший имел добрую улыбку. Голова его была обрита наголо, и только на темени сохранился пучок смольно-чёрных волос, свисавший до плеч длинным хохлом. Чёрные брови, карие глаза. Под носом кучерявились два запорожских уса, которые широкоплечий воин накручивал на указательный палец. Во рту дымила костяная люлька доброго табаку. Одет он был в белую вышиванку с колоритным узором, синие шаровары и добротные кожаные сапоги. Подпоясан воин был портупеей, на которой болтались сразу две кривых сабли, а из-за пояса виднелись рукоятки пары пистолей.
— Я… я не знаю, — ответил я, пытаясь унять головокружение и новые рвотные позывы.