Сколько Яушев себя помнил, в детстве его кожа всегда была жесткой от ветра и темной от солнца, и это ему невероятно нравилось: такая же была у его отца, а отца Костя любил безумно. Именно папа впервые посадил его в седло, научил не бояться барьеров и подарил первого коня, когда мальчик только поступил в первый класс лицея. Мать очень переживала после любого приключения Кости, но старалась не показывать этого сыну, позволяя ему исследовать мир, понимая, насколько это важно. Как подозревал Константин, за это стоило быть благодарным и ей самой, и отцу: он неоднократно замечал, как родители берутся за руки, когда выслушивают о его приключениях. Очевидно, им так было проще удержаться от излишних комментариев и так и не слетевших с губ запретов.
Уже став взрослым, Константин укорял себя в своей юношеской слепоте и не мог понять, как не заметил очевидного.
Однажды отец пришел со службы и, весело улыбаясь, велел собирать вещи. Все же знают, что каникулы — время приключений? А тут еще мать вернулась после визита на телеграф и подтвердила, что ее младшая сестра готовится принять Костю к себе на месяц-другой. Новость звучала чудесно: Яшеву-младшему всегда хотелось увидеть другую часть Империи, которая, если верить книгам и рассказом бывалых путешественников, настолько сильно отличается от его родных мест. В некоторых городах, говорили, совсем не заходило солнце, но не не всегда, а в особые недели; а кое-где можно было увидеть, как растут его любимые кедровые орехи или увидеть настоящего горного козла, способного взбираться по скалам вопреки гравитации.
Пока они с отцом упаковывали одежду, учебники (ради поездки Костя пообещал, что обязательно решит все задачки со звездочкой), мать сидела рядом и, задумчиво улыбаясь, слушала их с отцом шутливые перепалки. Наверное, это был один из самых счастливых вечеров Яушева в его жизни. Или это так вспоминается?
Утром родители посадили его на дилижанс. Мать крепко прижала Константина к груди на прощанье, а отец поцеловал в щеку, лоб, макушку... Это не было совсем уж странным, поскольку ни отец, ни мать никогда не стеснялись проявлять нежность, такая демонстрация теплоты в отношениях не была принята в их городе, потому Костя тайно очень гордился отличием своей семьи — ему виделась в этом какая-то невероятная свобода.
Через полторы недели родной город Константина был уничтожен взрывом. Такое иногда случалось на границе в послевоенное время. Весть о происшествии Елизавета Алексеевна сообщила мальчику самостоятельно глухим безжизненным голосом, сообщив, что отныне она становится его законным опекуном.
К тому времени Костя уже успел познакомиться с теткой (тогда она носила фамилию первого мужа). Сперва она даже показалась ему суховатой и строгой, и он помнил, с какой осторожностью к ней присматривался. Муж Елизаветы Алексеевны тогда находился в служебной поездке, потому первое совместное лето они коротали вдвоем.
Была ли новость о гибели сестры для нее полной неожиданностью?
Константин до сих пор не мог ответить на этот вопрос. Тетушку он нежно любил и старался лишний раз не причинять ей боль, вызывая неприятные воспоминания, тем более, будучи подростком, он говорил в адрес Елизаветы Алексеевны много разного, в том числе весьма обидного, всю жизнь теперь не разгребешь, а вот о главном спросить так и не решился... Однако во всей это истории было слишком много совпадений, которые не могли не наводить на определенные мысли. Даже учебники, которые отец заставил взять собой...
— Видела твоего Воронцова позавчера, — отвлекла Константина от воспоминаний старушка. — Не молодеет, чай. В отставку ему пора.
— Александр Михайлович отлично себя чувствует, — отмахнулся тайный советник, доедая аппетитные вареники.
— Не о чувствах его речь, а о приличиях. Сам кроме службы ничего не видит, и ты таким же становишься, — Елизавета Алексеевна поджала губы. — Может быть, я чего-то не понимаю, но ради чего все это? Жизнь-то мимо идет. Воронцов твой жену похоронил, и себя с ней за компанию, только не в склеп спрятался, а в кабинет.
— Мне очень нравится моя служба, — с обезоруживающей улыбкой ответил на ворчание тетки Константин.