– А я не здесь его достала, – объясняет Лорен. – Я купила его во Флоренции сегодня утром. Вот почему я немного опоздала: мне нужно было отвезти голливудского сценариста во Флоренцию рано поутру. У него встреча за завтраком с какой-то знаменитостью, которая здесь отдыхает, а подходящих поездов нет.
– Он что, не мог доехать на своем «мерседесе» с тонированными стеклами и шофером? – смеется Белинда, делая глоток красного вина.
– Нет, – говорит Лорен озадаченно. – А откуда ты знаешь про эту машину? Он в ней только приехал. Это в тот день, когда он так ужасно… заблудился?
– Ну да… – отвечает Белинда, быстро опуская глаза в пол.
– Ты отвезла его во Флоренцию? – спрашивает Мэри, и лицо ее изображает изумление.
– А как иначе ему было добраться туда? – спрашивает Лорен, пожав плечами. – Он важный клиент, а я работаю в сфере услуг. Уверена, Белинда сделала бы то же самое, правда, Белинда?
– Разумеется, – отзывается та, сделав еще глоток вина. – Я все время езжу во Флоренцию и обратно.
– Вот видите? – улыбается Лорен, покачивая тонким пальцем между собой и Белиндой. – Именно то же самое.
– Могу поклясться, что слышал, как ты говорила, что уже много лет не была во Флоренции, – подает голос Хоуард с другого конца стола. – Ты еще сказала, что там слишком жарко и слишком много туристов и что там особо не на что смотреть.
– Я так сказала, Хоуард? – спрашивает Белинда. – Ты уверен, что это была я? У тебя в голове частенько все путается из-за такого количества спиртного…
– Белинда! – восклицает шокированный Дерек. – Пристрастие Хоуарда к выпивке – не тема для разговора, особенно в присутствии самого Хоуарда.
– Ну, кто бы это ни сказал, он был не прав, – говорит Лорен, беря холщовый стул и раскладывая его возле Дерека. – Во Флоренции есть много всего, на что стоит посмотреть, правда, Белинда?
– Согласна, – говорит Белинда, внезапно почувствовав твердую почву под ногами. – Там так много искусства. Искусство – повсюду, куда только ни посмотришь. Им там просто дышишь. Поскольку я сама художник, это действительно одно из моих самых любимых мест. Там есть Давид.
– Давид, – повторяет Лорен, начиная составлять список. – Продолжай.
– Гм… Давид, – говорит Белинда. – И… гм… Давид… и все эти замечательные произведения, которые у них там есть в «Уффици». Их просто слишком много, чтобы перечислить.
– Например ? – спрашивает Лорен.
– О Боже! – восклицает Белинда, помахивая рукой перед лицом. – С чего начать?
Все сидящие за столом уставились на нее, ожидая продолжения.
– С чего начать? – говорит она снова. – Их так много…
– Джотто, Тициан, Рафаэль, Микел… – начинает Лорен.
– …анджело, – кивает Белинда.
– Леонардо…
– Да Винчи, – добавляет Белинда.
– Еще кто-нибудь? – спрашивает Лорен, делая паузу, чтобы посмотреть на Белинду.
– Фуу, – говорит она, раздувая щеки. – Не могу вспомнить.
– Караваджо, Рубенс, Ван Дейк, Рембрандт…
– Ага, правильно, все они, – соглашается Белинда.
– Верно, – говорит Лорен. – Все они. Кто еще?
– Не пора ли тебе зарегистрироваться для участия в соревновании по катанию сыра? – спрашивает Белинда.
– Конечно, – подхватывает Дерек, вставая. – Пойдем, Лорен, нужно добраться до тента с кубками, вон там.
Когда Лорен уходит в сопровождении Дерека, Белинда остается с Мэри. Кайл стоит сзади. Поскольку Хоуард игнорирует ее, а Барбара болтает с Дюран, Белинда решает присоединиться к остальным австралийкам, хлопочущим возле барбекю.
Снуя вокруг костра, Палома, Джекви и Джэнет орудуют всевозможными щипчиками для барбекю и пьют вино. Все любезно простили Белинду зато, что та их отравила, и теперь объясняют, как восхитителен маринованный ягненок, которого они готовят, и как необыкновенно вкусна кухня Донны Хей.
– Она австралийка, вы знаете, – говорит Палома, переворачивая кебаб из ягненка.
– Правда? – говорит Белинда, делая над собой усилие, чтобы казаться веселой.
– Ага, – кивает Палома. – Все лучшие повара – австралийцы.
– Верно, – соглашается Белинда.
– Это потому, что у нас, в Австралии, самые лучшие ингредиенты, правда, Джекви?
– О да, – говорит Джекви, оперируя щипчиками с ловкостью, доказывающей большой жизненный опыт. – Действительно свежие.
– Правильно, всегда очень свежие, – подтверждает Палома, прикусив свои длинные, до пояса, темные волосы. – Это наш стиль жизни. Австралийский стиль жизни действительно потрясающий. Вы там когда-нибудь бывали?
– Нет, – говорит Белинда.
– О, туда стоит съездить, – продолжает Палома. – Там здорово.
А возле стола Кайл не упускает своего шанса. Не говоря ни слова, он берет Мэри за руку и молча ведет ее через толпу, сквозь пелену жары и дыма. Он отводит ее за тент с кубками, находит там молодой дуб и прижимает ее к нему. Он начинает целовать ее. Словно умирающий от голода человек, он водит губами по всему ее лицу и пожирает ее рот, ее щеки и глаза, покрывая их голодными поцелуями. Его руки сомкнуты вокруг ее талии. Тонкие пальцы Кайла начинают скользить под ее майкой, задирая ее над грудью, к плечам. Он запускает руки под ее лифчик и сжимает ее грудь, зарывается головой между грудями и проводит там языком, стремясь попробовать на вкус каждый дюйм ее тела. Мэри едва дышит. Голова ее откинута назад и прижата к стволу дерева. Ее глаза закрыты, рот приоткрыт от наслаждения; она проводит кончиком языка по верхней губе.
– Кайл, – шепчет она.
– Мэри, – он снова целует ее пухлые губы, – я больше не могу без тебя. – Он прислоняется лбом к ее лбу, проводит по ее губам большим пальцем. – Уйдем со мной, – говорит он, сжимая обеими руками ее подбородок и пристально глядя ей в глаза.
– Я все для тебя сделаю, – отвечает она.
– Тогда давай уйдем, – говорит он, и его темные глаза блестят от возбуждения и дерзости. – Оставим их обеих, с их мелкими дрязгами и дурацкой местечковой борьбой за лидерство! Убежим вместе!
– Я не могу, – говорит Мэри, отталкивая его.
– Ты можешь. – Он снова целует ее. – Ты все можешь, если я рядом. – Он еще раз целует ее. – Все.
– Боже, Кайл, – она проводит рукой по его курчавым волосам, – я почти верю тебе.
– Ты должна мне верить, – заявляет он со всей уверенностью молодости. – Я люблю тебя. Это так просто. Я люблю тебя. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива.
– Что ты… – переспрашивает Мэри, рот ее пересох, губы полуоткрыты.
– Я люблю тебя, – снова говорит он, и широкая улыбка освещает его красивое лицо. Она улыбается. Ее лицо пылает. – Конечно, я люблю тебя, – повторяет он снова.
– Никто мне раньше этого не говорил. – Ее глаза наполняются слезами.
– Ну что ты, – говорит он, целуя ее веки. – Не грусти.
– Я не грущу, – отвечает она. – Ты делаешь меня самой счастливой на свете.
– Давай убежим. – Он хватает ее за руку.
– Я не могу.
– Ты можешь, – настаивает он.
– Мы не можем, – отвечает она. – Давай вернемся, пока никто не заметил нашего отсутствия. – Она поправляет майку и заправляет волосы за уши.
– Я никогда не отпущу тебя, ты знаешь это? – говорит Кайл. – Нам суждено быть вместе. Я знал это с первого раза, как увидел тебя, стоящую возле дома и машущую рукой, в одном белье. Я подумал тогда, что ты самое пленительное существо, которое я когда-либо видел.
– В длинной майке и белье, – поправляет она.
– О, я знаю, – ухмыляется он. – Я такой проказник.
– Да, ужасный проказник, – говорит она, грозя пальчиком.
– Хорошее замечание, – бормочет он, беря ее за руки и снова целуя. – Я правда люблю тебя, Мэри, никогда не забывай этого.
Мэри улыбается и целует его в ответ.
Они пробираются обратно к столу сквозь толпу, никуда не спеша. Их шаги медленны, они крепко держат друг друга за руки. И только подходя к красно-белой, похожей на шахматную доску скатерти, они разделяются и возвращаются к столу с разных сторон, причем Кайл выжидает пару минут, прежде чем приблизиться.