К четвертому утру в его голове должны были зазвенеть сигналы тревоги. Он должен был понять, что что-то не так. Хотя он не почувствовал ничего странного от Уиллоу, энергия, которую он извлек из нее, была настолько мощной, что он начал сомневаться, была ли она вообще человеком.
Он много, много раз пытался насытиться за те восемь дней, что прошли с тех пор, как к нему вернулся голод, но так и не смог ничего вытянуть из смертных, которых соблазнял. Он даже не смог заняться сексом. Тело неоднократно отказывалось подчиняться.
Единственный раз, когда его член зашевелился, это когда он вспомнил Уиллоу. Когда он представил ее лицо, глаза, волосы, когда он представил ее тело. Когда он вспоминал, что она чувствовала, как снаружи, так и внутри, телом и духом. Когда он вспомнил, как ее желание и наслаждение проникли прямо в его сердцевину и поселились там…
Он прижал руку к промежности, выругавшись, когда член напрягся. Одной гребаной мысли о ней было достаточно, чтобы возбудить его. Но в тот момент, когда он прикасался к другим людям — или в тот момент, когда они касались его, — все исчезало.
Секс был его целью, а удовольствие, которое он дарил, становилось его пищей. Он никогда не назвал бы это бескорыстием, потому что это никогда им не было, но он брал лишь то, что ему по праву принадлежало. Он пользовался только плодами своего труда. Хотя действия инкубов, таких как Лахлан, вдохновили человеческие легенды о чудовищах, забирающих души и лишающих своих жертв жизни, Киан никогда не брал столько, чтобы причинить кому-либо вред. Его жертвы не страдали.
Только от того, что он дарил им лучший трах в их жизни, а затем исчезал в ночи и никогда больше не возвращался.
— Вот что это такое? — он зарычал, пиная мусор к бордюру, прежде чем откинуть голову назад. Несмотря на свет городских огней, он мог видеть звезды, бесчисленные мерцающие точки, разбросанные по глубокому синему, фиолетовому и индиго фону. — Божественное, блядь, возмездие? Пришло время мне узнать, на что это похоже?
И что еще хуже, в городе был еще один инкуб, рыскающий по тем же охотничьим угодьям, что и Киан.
Не просто какой-то инкуб.
Более старый, сильный фэйри, который долго добивался подчинения Киана. Фэйри, который чувствовал слабость Киана.
Лахлан, как и члены королевской семьи фэйри, от которых он якобы происходил, использовал любую уязвимость, которую мог найти в окружающих его людях, как смертных, так и бессмертных. Лахлан воспользовался наивностью юного Киана столетия назад, когда он только переступил порог этого царства. Он бы непременно попытался использовать нынешнее состояние Киана как инструмент контроля и манипуляции, если бы ему представилась такая возможность. Лахлан был из тех, кто в конечном итоге всегда получал то, что хочет, движимый собственным чувством права и превосходства.
Если бы Лахлан надавил — если бы он использовал всю полноту своей силы — он, весьма вероятно, мог бы заставить Киана сдаться в любое удобное для него время. Несомненно, это была бы борьба, но Киан достаточно прочувствовал его магию, чтобы понять, что она была огромной и глубокой, как океан.
И все же, несмотря на всю свою надменность, Лахлан никогда не заходил так далеко. Он хотел Киана, это было ясно, но, похоже, он хотел, чтобы Киан подчинился по собственной воле. Было ли это вопросом гордости или желанием бросить вызов, не имело значения. Чем дольше Киан отказывался, чем дольше он сопротивлялся, тем более решительным становился Лахлан.
Десятилетий разлуки оказалось недостаточно, чтобы излечить его от зацикленности на Киане.
Что значат десятилетия для вечных существ?
Для Киана это было рискованное положение, но все же не самая насущная из проблем.
Ничто другое не имело бы значения, если бы он мог питаться.
Так много людей, которых я трахал, и теперь судьба трахает меня.
Оскалив зубы, он покачал головой.
— Нет. Нет, я не буду страдать из-за того, кто я есть. Хищник и жертва, вот мои отношения с человечеством. И они должны быть в чертовом восторге от того, что я не один из тех, кто на самом деле их ест!
Уже разговариваешь сам с собой, да? Этот голод, несомненно, берет свое…
Ты знаешь, чего хочешь. Знаешь, что тебе нужно.
Конечно, он знал. Ему нужно было питаться. Бессмертные не должны были умирать от голода. Они не должны были испытывать этот медленный, но неотвратимый упадок, не должны были сталкиваться с возможностью того, что их время ограничено. Бессмертный должно означать навсегда, черт возьми.
Перестань валять дурака, Киан. Ты знаешь, что тебе нужно.