– Она занята была, – передернула плечами. – Не хотела ее беспокоить.
– А ты одна сможешь? – засомневался Саша.
И почему они все думают, что она какая-то глупая, беспомощная курица?! Уж до больницы-то дойти сумеет, не в первый раз. И на вопросы врача о своем самочувствии она ответить в состоянии. Надоела эта чрезмерная опека!
– У меня троллейбус подходит, – желая побыстрее закончить неприятный разговор, соврала Ксения. – Я кладу трубку, – нажала на отбой и, подумав немного, вообще отключила телефон. Все, на сегодня хватит с нее Вороновых. Ей волноваться вредно, а они в последнее время начали ее нервировать. Захотелось побыть в одиночестве, наедине с собою.
Мимо нее по своим делам спешили люди, а ей торопиться некуда. Вынужденное безделье расхолаживало, подпитывая чувство внутренней неудовлетворенности, одновременно вызывая пока еще не отчетливое желание сопротивляться.
Достав из сумки медицинскую карту, девушка сверилась с графиком приема. Времени оставалось еще «вагон и маленькая тележка» – встал вопрос, где провести несколько свободных часов. Или в парке прогуляться, или побродить по торговому дому, или переждать в каком-либо кафе. В любом случае ей нужно поближе к медцентру, там и решит, что делать дальше.
Пока ждала троллейбус, ехала до нужной остановки, напряженно думала о том, как жить дальше. Ведь жизнь не кончилась, для нее она только начинается. Несмотря ни на что.
Неожиданно в голову с поразительной ясностью пришла мысль – она снимет квартиру. Ну да, раз, как сказала Юля, ее квартиры сдаются, она на эти деньги снимет себе жилье сама и будет жить самостоятельно, отдельно от Вороновых.
Настроение сразу же поползло вверх. За такими положительными, оптимистичными мыслями как по цепочке появились следующие, разгоняющие туман неопределенности над дальнейшей жизнью. Она снимет жилье, уточнит у Саши по поводу своей учебы и оставшееся до родов время будет учиться! В конце концов, она где-то вычитала, «беременность – это не болезнь».
Теперь и скорое материнство не вызывало глухого, плохо осознаваемого недовольства. Будущее заиграло радужными красками, приветливо распахнуло перед ней двери во взрослую жизнь, полную самостоятельности и ответственности. Она докажет всем и, прежде всего, себе, что уже не ребенок, который и шагу ступить не может без чьей-либо указки.
Выйдя из троллейбуса и найдя пустую лавочку, Ксения вытащила телефон и полезла в интернет на поиски объявлений о сдаче жилья.
***
– Я ей ничего не говорила, – стараясь не думать о том, что со стороны все это выглядит так, как будто она оправдывается за проступок, промолвила Юля, глядя мужу в глаза. – Она ушла сама и телефон отключила.
То, что у Ксюши была дурная привычка чуть что сбегать из дома, Воронов помнил еще по тому периоду, когда девчонка жила с Владом. Тот как-то упоминал в разговоре об этом. Ставить в вину Юле безвестное отсутствие Демидовой, мол, не уследила, обидела, не доглядела, не собирался. Понимал, что это для него Ксюша – олицетворение погибшей сестренки Вики, а для Юли она, скорее, напоминание о близкой подруге Лене, так трагически покинувшей этот мир по всем известной причине. И кто знает, что для себя решила Юля – кто в ее глазах виновен в еще не успевшей забыться трагедии?
Более того, судя по проскальзывающим в разговорах о Ксении словам и интонациям, для Юли неприемлем был еще факт того, что между Демидовыми, несмотря на их заявленное родство, существовала интимная связь, так быстро закончившаяся беременностью. Зная Влада как серьезного, сдержанного, не падкого до женских прелестей мужчину, Юля сделала для себя единственно возможный в данной ситуации вывод: инициатива близких отношений целиком и полностью принадлежала юной, но, видимо, уже созревшей для плотских утех Ксении. А может, в ней просто говорила ревность? Ведь Саша знал достоверно, как горячо и пылко желала Лена родить Владу малыша, и желание это было обоюдным. А теперь Лены нет, и Ксения готовится осчастливить Влада долгожданным отцовством!
– Она психанула, когда я сказала, что ты обе квартиры сдал, и она теперь будет жить у нас, – передала Юля суть конфликта. – Саш, может, правда, лучше, если она будет жить отдельно? – попыталась воззвать к здравому смыслу мужа.
– Кому лучше, Юль? – тот не разделял ее точку зрения. – Ей шестнадцать всего, и она беременная, – заметив, как на последних словах губы жены осуждающе дрогнули, Саша вспылил: – Тебе?
– Всем лучше, – Юля, сама будучи не москвичкой, тем не менее никогда не жила на квартире с кем-то, исключая тот короткий отрезок времени, когда будущий муж, прознав про беременность на Даньку, неотступно находился рядом с нею. Она снимала квартиру, и Саша, можно сказать, был у нее «в гостях», но она до сих пор помнила, какой дискомфорт вызывало нахождение постороннего человека у нее в квартире. А мысль о том, что она сама будет жить у кого-то, в чужой семье, на «птичьих правах» вообще в голове не укладывалась, поэтому отчасти Юля Ксению понимала. – У тебя квартира родительская пустая. В соседнем доме, – напомнила мужу. – Так и тебе будет спокойнее, и ей.