— Я уже иду, две минуты и буду у тебя, — говорила Ира в трубку, поправляя оттягивающий плечо рюкзак, в котором звякнула бутылка о металлический пенал с художественными карандашами.
— Ладно, — с раздражённым вздохом ответила Кира в динамике, — тогда грею курицу. В десятый раз.
— Давай, — улыбнулась Ира.
Свернув с ярко освещённого проспекта, она оказалась в довольно тёмном дворе, который был забит машинами и грязными сугробами на газонах и тротуарах. Ира петляла между ними, старательно обходя заледенелые лужи. Обычно, возвращаясь поздно домой, она особо не пугалась темноты и безлюдных улиц, но в этот раз, когда за её спиной послышались шаги, остановилась. Обернувшись, она заметила в стороне, где-то в десяти метрах от себя, мужчину, лицо которого скрывала тень от высокого тополя. Он стоял у подъезда, посматривая на часы.
Бросив на него предостерегающий взгляд, Ира двинулась дальше, стараясь не придавать значения. Может, он ждал кого-то. Да и до подъезда Киры оставалось всего ничего. Ключи у Иры были. И отбиться, в случае чего, она тоже могла. Но, не дойдя и пары шагов до дома подруги, Ира мгновенно замерла, напрочь забыв даже как разговаривать и дышать.
Перед ней, всего на расстоянии двух метров, стоял Паша — последний человек на земле, которого она хотела бы видеть. Сердце учащённо забилось, и от стука у неё заложило уши. Воздух покинул лёгкие, а всё тело стало ватным. В голове стали роиться вопросы: что делать? Убежать? Закричать? Пройти мимо? А может, достать из сумки нож для заточки карандашей и прикончить ублюдка прямо здесь?
«Хотя кого я обманываю, — с горечью подумала Ира. — Тем ножом и яблоко нормально не разрежешь, а уж человека и подавно».
Инстинктивно, Ира попятилась назад, мысленно выбирая сторону, в которую лучше побежать. Паша, с совершенно спокойным видом, сделал шаг вперёд.
— Не подходи, — вытянув руку перед собой, еле слышно произнесла Ира, с трудом связав слова. — Как ты нашёл меня? — спросила она, сама того не ожидая.
— Проследил, — невозмутимым тоном ответил Паша, продолжая подходить ближе.
— Я сказала не подходи, — дёрнувшись с места, прошипела девушка, воздух из её рта вырвался паром. — Я закричу.
— Ириш, мы в Москве. Здесь всем плевать на крики.
— Проверим?
Остановившись, Паша примирительно поднял руки вверх.
— Хорошо. Я не подхожу. Только успокойся.
— Зачем ты явился? — снова принялась спрашивать Ира, вместо того чтобы позвать на помощь или просто убежать.
«Дура».
— Соскучился, — ответил Паша с своей привычной улыбкой, которая то и дело мелькала на его губах между фразами.
— Ты издеваешься?
С надеждой в глазах, Ира перевела взгляд на дорогу, высматривая хоть кого-то, но на улице словно вымерли все. Паша, конечно же, сразу понял в чём дело.
— Здесь никого нет, — заговорил он. — Что хорошо зимой – темнеет рано, и люди все по домам сидят.
— Занимательная информация. Ты из-за этого здесь? Поделиться со мной хотел своими наблюдениями?
— Я же сказал, что соскучился. Год прошёл. Ты по мне разве не скучала?
Закрыв глаза, Ира выдохнула, молясь всем богам, чтобы только это был сон.
— Ты знаешь, очень скучала. Целый год мне никто нос не ломал.
— Ты теперь мне это до конца жизни припоминать будешь?
— Действительно, что это я, — уже на грани истерики усмехнулась Ира. — Нос – это ещё мелочь.
Сжав губы, Паша завёл руки за спину. Он стоял, всем своим видом излучая абсолютное и одновременно пугающее спокойствие. Он был уверен, что Ира не закричит, и уж тем более не побежит никуда. У неё не было ненависти, её останавливала привязанность и жалость, от которой она никуда не могла деться.
— Я приехал извиниться, — снова заговорил Паша. Прищурившись, он пристально смотрел в глаза девушки перед собой, которая смотрела сквозь него. — Поговорить с тобой. Я хочу всё исправить.
— Исправить? — недоумевая переспросила Ира, презирая себя за то, что страх, который она испытывала несколько минут назад, постепенно угасал.
Но ещё больше ей было противно от мысли, что прежняя ситуация в точности повторялась. Ира словно вернулась назад, в те дни, когда Паша точно также «искренне» извинялся перед ней, и она, не раздумывая, прощала его. Она слепо верила ему, надеясь, что всё наладится.
— Ты действительно думаешь, что это как-то можно исправить? — продолжила Ира, чувствуя, как невольно навернулись слёзы на глаза. — Я из-за тебя три месяца в больнице провела. На мне живого места не было. Да и сейчас не лучше. Это не сломанный нос, Паш. Не трещина в ребре. И не разбитая губа. Эти шрамы на всю жизнь. Их не замазать ничем, как синяки. Мне жить с ними. Жить и помнить, что это сделал человек, которого я когда-то любила.