2007 год.
Давно Ире не было так противно от самой себя. Ей бы очень хотелось сейчас закрыться в комнате, заслушать до дыр «The show must go on» и перечитать в сотый раз «Гордость и предубеждение», но вместо этого она стояла на кухне, аккуратно раскладывая сервелат на тарелку рядом с сыром. Ситуация из года в год была одинаковой: все крупные праздники Лыткины отмечали с родственниками и друзьями. В детстве Ире нравилось сидеть в кругу близких, поедая салаты, запечённую курицу и абсолютный гвоздь программы — торт. Но день, сменивший безобидные посиделки с родственниками на обсуждение личной жизни, наступил слишком неожиданно. Теперь Ире приходилось придумывать отговорки, лишь бы только избавить себя от надоедливых и бестактных советов на тему «Пора тебе жениха искать». Пройдёт года два, и ей станут говорить, что уже детей надо рожать. А ещё через пять лет окрестят старой девой, и будут ставить в пример тётю Свету, у которой в тридцать лет уже трое детей, беспробудно пьющий муж (зато есть) и прядь седых волос.
— Ещё с икрой бутербродов сделай, — неожиданно за спиной Иры заговорила её мать, заставив девушку обернуться.
— Почему я вообще должна в свой день рождения тут плясать перед всеми?
— Ир, я с самого утра тут пляшу и ничего, — перекладывая мясо с противня, раздражённым тоном говорила Лена, кинув сердитый взгляд на дочь. — И Кира, между прочим, почти все салаты нарезала. Имей совесть.
— И это у меня ещё совести нет, — усмехнулась Ира, отвернувшись.
— Давай, молча уже доделывай бутерброды и быстро за стол, — взяв широкое блюдо с картофельным пюре и мясом по-французски, Лёся вышла из кухни, и Ира после ухода матери бросила остатки колбасы на тарелку, не желая дальше возиться с ней.
Скрепя сердце она начала нарезать багет для бутербродов, вдыхая резкий аромат чеснока, которым пропахла кухня, и запах шпрот, которые Ира обожала ещё с детства и могла без проблем съесть целую банку вприкуску со свежим хлебом. Ненавистная тошнота то и дело чередовалась с диким аппетитом, и Ира в такие моменты сметала всё, что попадалось ей на глаза. Сейчас как раз и был тот случай, когда есть ей хотелось жутко.
Быстро размазав масло по мягкому багету и неаккуратно накидав икры сверху, Ира, наконец, покинула кухню с тарелками в руках. В просторной столовой квартиры Лыткиных уже собрались родственники и знакомые семьи. По приходе вручив имениннице подарки, гости разместились за столом и больше Ира с ними не сталкивалась, что не могло не радовать её, но теперь, возвращаясь обратно столовую, выхода у неё другого не было.
— Какая девка у нас выросла. Жениха ей надо хорошего найти, — заговорил Илья Семёнович, восседающий во главе стола, с улыбкой наблюдая за тем, как его внучка расставляла блюда с закусками.
Даже несмотря на то, что дедушка Иры сменил уже восьмой десяток, его энергии и жизнерадостности можно было только позавидовать. Пожалуй, сегодняшним вечером, Ира была рада лишь его приходу.
— Ой, кстати, у нас на кафедре аспирант новенький, — протерев рот салфеткой, начала Алла – пепельная блондинка с асимметричным каре, которая приходилась Ире крёстной. — Ну такой красивый. Я тебя с ним познакомлю.
Началось.
— На кой чёрт ей этот аспирант, — опрокинув очередную стопку водки и закусив маринованным грибочком, вмешался дед, — ты лучше с профессором каким познакомь. Мужика надо брать готового. Будет по общагам с аспирантом твоим мотаться, а так сразу переедет в квартирку на Кутузовском. Опять же какой-никакой статус.
— Хватит ей уже профессоров, — добавил Лыткин, и Лена сразу же ударила его ногой под столом.
Слегка язвительное замечание отца, с вполне ясным узкому кругу подтекстом, Иру не задело. Она, без особого внимания слушая разговоры родственников, забыла обо всём и сразу же накинулась на еду. Её фарфоровая тарелка с золотой каймой очень быстро наполнилась всевозможными блюдами и закусками со стола. Ира накладывала себе всё, до чего могла дотянутся её рука: бутерброды со шпротами, мимоза, запечённое мясо, аккуратно нарезанные апельсины, сельдь под шубой, малосолёные огурцы и салями. Кира, округлив глаза, шокировано смотрела на то, как её подруга ела всё это несочетаемое разнообразие продуктов с большим аппетитом.
— Ты не лопнешь? — наклонившись ближе, тихо спросила она. — Пожалей свои бока.
— Мне сегодня всё можно, — пробормотала Ира с полным ртом селёдки под шубой. — У меня тост! — вдруг торжественным тоном заговорил Лыткин, поднимаясь со стула, и Ира выгнула бровь, готовя себя к пламенной речи отца. — Прежде чем мы в очередной раз выпьем за мою прекрасную дочь, я хочу кое-что сказать. Двадцать лет и семь месяцев назад, когда я узнал, что Лена беременна, меня накрыла тоска, — за этими словами последовал смех, и Лыткин, слегка улыбнувшись, взял рюмку водки со стола. — Я подумал, что очень молод для семьи, — продолжил он, — но в ту самую секунду, когда мне из роддома вынесли маленький конверт и сказали: «поздравляем, это Ваша дочь», я забыл все страхи и был вне себя от счастья. Ируся, ты уже двадцать лет смотришь на меня своими большущими голубыми глазами, и я понимаю, как мне повезло быть твоим отцом. Мы с тобой ругаемся часто, и где-то неправ я, а где-то виновата ты, но что поделать, у нас с тобой один характер на двоих, — говорил Лыткин, чем вызвал невольную улыбку у дочери, — но я хочу, чтобы ты знала, что я очень сильно тебя люблю.