«Наверное, стоило купить сначала тест на беременность», — думала Ира. Зевнув, она ударилась плечом о дверной косяк на входе в кухню. Ира уже плохо помнила, когда спала больше четырёх часов. Сегодня её хватило всего на три. Из-за недосыпа она ходила весь день как привидение, спотыкаясь и засыпая на ходу.
— Доброе утро, — без радости в голосе заговорил Лыткин, увидев дочь в дверях.
— Ты чего здесь так рано? — удивилась Ира, повернув голову к настенным часам над плитой. — У тебя будильник всегда на семь стоит.
— Не спится, — хриплым голосом ответил Лыткин.
— Странно, — говорила Ира, проходя дальше в кухню, — ты ведь вчера за столом столько снотворного выпил.
— Скорее обезболивающего, — исправил Лыткин.
Вздохнув, он бросил две таблетки аспирина в запотевший стакан с ледяной водой.
— Моим глазам вчера очень больно было видеть твоего молодого человека. Хотя, молодым он был в начале века.
— Ха-ха, — фальшиво усмехнулась Ира, скривив рот.
Поставив чайник на плиту, она направилась к холодильнику. Вчерашние салаты ей есть не хотелось, а вот настроение на парочку бутербродов у неё имелось.
— Это хорошо, что тебе смешно, — Лыткин никак не мог успокоиться. Он залпом допил воду с аспирином, и даже со своей головной болью продолжал этот бессмысленный диалог. — Мне вот совсем не до смеха. Ведь ты мне говорила, что у тебя с ним ничего нет…
— Ой, всё, хватит, — перебила его Ира и, не выдержав, хлопнула дверцей холодильника. — У меня сегодня много планов, так что не надо портить мне настроение.
— Понял и замолчал, — Лыткин поднял ладони вверх, перейдя с аспирина на овсянку, что стояла рядом, успев немного остыть.
Замерев с палкой колбасы в одной руке, и с ножом в другой, Ира обернулась на отца, округлив глаза.
— Что? — нахмурился Лыткин.
— Ничего, — соврала девушка, решив, что лучше ей ничего не говорить.
Поведение отца удивило её, но узнавать причины этого поведения сейчас было плохой затеей.
— Кстати, ты работаешь сегодня? — размешивая кашу, спросил Лыткин.
— Да, у меня утренняя смена.
— Может, твой начальник тебя отпустит? Права надо сделать, как раз сегодня у меня есть возможность с тобой съездить. Я уже договорился.
— Зачем? — не оборачиваясь, пробормотала Ира, пережёвывая колбасу. — Я могла бы сама всё сдать. Теорию помню, а практика ещё проще.
— Да могла бы, никто не сомневается в тебе, но это надо через автошколу, в которой ты и дня не училась. Ты же не можешь просто прийти в ГАИ и сказать: «здравствуйте, я хочу сдать на права».
— Ага, то есть прийти и сказать: «здравствуйте, я хочу купить права» – проще?
— Ты не поверишь, но да.
— В какой стране мы живём.
Лыткин усмехнулся.
— Только что это поняла?
— К сожалению, нет.
Взяв с собой тарелку и чай, Ира двинулась к коридору.
— Опять ты бутербродами завтракаешь, — проворчал Лыткин, вставая из-за стола. — Желудок испортишь.
Поставив стакан в раковину, он пошёл вслед за дочерью.
— Это не просто бутерброды, — говорила Ира, сделав маленький глоток чая, — а бутерброды с докторской колбасой. Ведь «докторская» просто так не напишут. К тому же, если верить истории, после гражданской войны этой колбасой лечили народ.
***
В Пресненском отделе прокуратуры обстановка не менялась долгие годы. Вечно тёмные коридоры с перегоревшими лампочками и синие унылые стены давно уже перестали угнетать Лыткина. Ещё с лейтенантских звёздочек он привык к этой обстановке, сроднился с ней и другого в жизни не желал. Да и этим утром не него давили совсем другие обстоятельства.
С глубочайшим похмельем Лыткин шёл к своему кабинету, устало кивая коллегам в знак приветствия. Он не жалел о выпитом вчера алкоголе, но вот за идею отправиться на работу он себя ненавидел. Его заставило прийти сегодняшнее собрание всего начальствующего состава, потому что иначе он на службу точно не явился бы.
Должность заместителя прокурора, которую майор Лыткин занимал второй год, была тёплым и денежным местом. Ему не приходилось собирать дерьмо по району, принимая заявления у алкашей и расследуя мелкие дела по хулиганке. Лыткин в основном сидел в своём кабинете, вообще редко вёл какие-либо дела, но всегда точно знал где и как можно заработать на безбедную старость.
Подойдя к родному десятому кабинету, Лыткин по привычке бросил взгляд на дымящуюся старую жестяную банку из-под растворимого кофе, доверху забитую сигаретными бычками. «Курилка», которая на самом деле была обычным окном с широким подоконником, находилось прямо у кабинета Лыткина. Его изо дня в день раздражал вид этой замусоленной банки и слюнявых окурков. Уборщица неделями упорно игнорировала это место, а сами сотрудники ленились убирать за собой. Запах стоял у этой злосчастной банки соответствующий, и на этот раз у Лыткина окончательно лопнуло терпение. Сжав кулаки, он двинулся в сторону окна, на пути к которому столкнулся с одним из «своих» следователей — высоким, худощавым парнем двадцати восьми лет.