Вздохнув, Лена поправила свой пучок на затылке. Она, закинув ногу на ногу, сцепила пальцы вокруг колена и отвернулась в сторону, мысленно подыскивая правильные слова, дабы не обидеть дочь.
— Не могу, ты права, — заговорила женщина, смотря на приоткрытое окно. — Но подумай сама, что тебя с ним ждёт? У тебя не случится с ним ничего хорошего, а лучшее уже произошло. Для тебя воспоминания теперь ценнее будущего, которого у вас с ним нет. Не с такой разницей в возрасте. Вот и храни теперь эти воспоминания, как что-то приятное. Как хороший опыт, как приятную часть своей жизни, своей молодости. А не лежи здесь, как Джонси в ожидании своего последнего листка. У тебя столько возможностей. Я в твои годы ночами сидела одной рукой тебя качала, а другой рукой конспекты писала. На лекциях днём носом клевала, а вечерами в архиве корячилась за копейки. Всё тебе на колготки и конфеты. У нас с отцом ничего не было. Мы растили тебя в эпоху уголовников, циничных воров и барыг, которые сейчас бизнесменами себя зовут, вроде Дениса твоего, — тут Лена, сжав губы, замолчала, поняв, что начала перебарщивать. — То есть…
— Да я всё поняла, мам, — перебила её Ира, немигающим взглядом смотря на своё отражение в черном экране телевизора.
***
Денис лежал на кровати в люксе отеля, сверля безучастным взглядом потолок. Сон никак не приходил даже после выпитой бутылки виски. И даже напротив, голова была ясной и бодрой. Рядом с ним спала Катя, которой он позвонил накануне, в очередной раз погорячившись. От её кожи исходил неприятный жар, напоминающий о присутствии девушки в этой комнате. Протерев лицо ладонями, Денис встал, не вытерпев больше её близости.
Вид из окна на Собор Василия Блаженного в ночи был неповторимым. Ради такого можно было выгнать из номера Катю и остаться самому, но Денис на подобное способен не был: оскотиниться до такой степени ему не позволяла совесть.
Уже находясь в лифте, на него нахлынули мысли — алкоголь всегда вёл Дениса к беспричинному самокопанию, что сейчас, в определённых обстоятельствах, не казалось таким уж и беспричинным.
В жизни Дениса давно всё было стабильно и ясно — прибыльный бизнес, стометровая квартира на Чистых прудах, поездки в Лондон на выходных к родителям. Денис, как ни странно, ценил своё одиночество. Наслаждался им и растягивал его, не спеша вступать в брак. Очень скоро его бизнес стал его страстью и, в какой-то степени, верной супругой.
Свой первый ресторан он открыл «по молодости» — в двадцать шесть. Работа отнимала всё свободное время, ибо в девяностые мало было просто открыть хорошее заведение и удержать его на плаву, для начала нужно было хотя бы выжить среди завистников и прочих крупных конкурентов, которые старались «съесть» мелких, но успешных. Рестораны громили, грабили или — совсем по классике — сжигали в ночи. Денис пережил всё: и кризис 98-го, когда даже элементарную водку с маслом приходилось везти из-за бугра, и «братков», что заказывали трюфеля с жареной картошечкой, и гранату в мусорном баке у одного из своего ресторанов. Многие его коллеги не выдерживали такого ритма: либо сами бросали «это дело», либо им помогали, да так «хорошо», что хоронить приходилось в закрытом гробу.
Денис любил изысканную еду и хотел не только построить бизнес на ней, но и научиться её готовить. Он ходил на мастер-классы, взахлеб изучая кулинарное искусство. Профессиональным поваром он не стал, да он и не стремился. Это было что-то личное. Готовил Денис исключительно для себя, изредка устраивая званые ужины лишь для самых близких. Вкусная еда приносила удовольствие не только желудку, но и в процессе приготовления. Сначала это было его радостью и отдушиной, затем появилась Ира, которая была готова пробовать любые его эксперименты и совершенно не была способна приготовить даже обычное яйцо — удивительно, но это так.
Ира… И вот опять его мысли вернулись к ней. Первое время Денис терпеть не мог её. Эта выходка с рыбой оставила неприятный осадок в душе и жирное пятно на его костюме Canali, который не спасла даже химчистка. Денис не помнил, как вообще смог сдержаться и не вышвырнуть её в ту же секунду из ресторана за грубость и непрофессионализм. Мнение его изменилось очень быстро, стоило ему только узнать девушку лучше. Денис уже в какой-то момент и вовсе перестал представлять себя без неё. В своей квартире он обустроил ей мастерскую в одной из пустующих комнат. Он делал всё для её комфорта, наивно надеясь, что она захочет съехаться с ним ради того призрачного будущего, что он строил в своей голове.
Ему нравилось наблюдать за её лицом и резкими движениями кисти руки. Нравилось видеть, как Ира закусывала губу каждый раз, когда краска не ложилась «нужным» слоем. Нравилось, как она, раздражаясь, шумно выдыхала через рот. Как откидывала в сторону карандаш и закрывала лицо ладонями, коря себя за мнимую бездарность.