— Доброе утро, — стоя в дверях кухни, произнесла Ира хриплым голосом.
— Как голова? — спросил Паша, обернувшись.
Он стоял у плиты и что-то готовил, судя по запаху — яичницу.
— Ужасно.
— Аспирин на столе. Минералка в холодильнике.
И как этот человек умудрялся быть тираном и заботливым мужчиной одновременно?
Опустошив половину бутылки газированной воды, Ира почувствовала лёгкое облегчение. Во рту Сахара сменилась оазисом. Боль в висках отступала, но, чтобы наверняка, Ира выпила две таблетки аспирина.
— К яичнице сделать бутерброды? — ставя тарелки на стол, спросил Паша.
— Да, — кивнула Ира, удивляясь не свойственной для Паши кротости.
Яичница с помидорами и беконом оказалась не так плоха, и Ира съела её с такой скоростью, что даже не почувствовала насыщения. После двух бутербродов стало лучше.
— А где моё платье? — впервые после долгой паузы заговорила Ира.
Паша, не поднимая глаз с кипы расписанной его почерком бумаги, холодно ответил:
— Я его выбросил.
— В каком смысле? — едва не подавившись, переспросила Ира, надеясь, что ей послышалось.
— В прямом, — перевернув лист, ответил мужчина, — оно порвалось.
— Само? — намекающим тоном спросила Ира.
Подняв, наконец, глаза, Паша прищурился.
— Да.
Этому ответу Ира не поверила. Взгляд Гордеева говорил сам за себя.
Сама виновата. Напилась, держи себя в руках.
— Ладно, — вздохнув, Ира встала из-за стола, — спасибо за завтрак. Я к себе поеду. Только дай мне что-нибудь надеть.
— В шкафу в коридоре лежат какие-то твои вещи, — очередной непривычно безразличный ответ.
Ни единой эмоции — тем лучше.
Всё было так, как сказал Паша: в высоком, старом шкафу лежала её злополучная сумка, которую Ира так и не смогла забрать в 2006-м. Выбор одежды был не особо богатым и состоял в основном из пижам и нижнего белья. Отрыв в глубинах сумки чёрные брюки и свитер, Ира схватила свою вчерашнюю сумку с мобильником и документами, накинула пальто и спешно убралась из квартиры Паши.
Погода на улице стояла самая настоящая весенняя: дул слегка прохладный апрельский ветер, солнце слепило своими тёплыми лучами. Кое-где на земле и асфальте лежал снег, но немногочисленные синие подснежники на газонах не давали забывать о наступившей весне.
Достав мобильник, Ира обнаружила пять пропущенных от Киры и одиннадцать от отца. Если звонки от Киры можно было оправдать обеспокоенностью за состояние после вчерашнего, то касаемо отца Ира могла только гадать. Был велик шанс, что всё крылось в оставленной машине у Малой Дмитровке. Наверняка кто-то доложил отцу: у него было слишком много шестёрок по городу.
Не став тянуть и мучить себя догадками, Ира набрала номер отца.
***
— Садись, — грубым тоном приказал Лыткин, увидев дочь на пороге кухни.
Ира, заблаговременно заскочив домой и переодевшись, прошла к стулу, опустив глаз в пол.
— Я хотела её сама забрать, честно, — начала она, осторожно присев.
— Кого? — нахмурился Лыткин, смотря на дочь через стол.
— Машину, — сжала губы Ира, всё ещё избегая взгляда отца. — Мы просто с Кирой ушли в другой бар и…
— При чём тут твоя машина блять!? — вдруг сорвался Лыткин, и Ира резко подняла на него взгляд. — Я тебя не за этим звал, — выдохнув, майор взял рюмку водки, что была заготовлена рядом, и опустошил её одним глотком. — Скажи-ка мне, ты своему, — замолчав, Лыткин скривил лицо и с отвращением произнёс: — Денису что-то говорила обо мне?
— В плане? — насторожилась Ира.
— О работе моей. О её, — Лыткин зло усмехнулся, — специфике.
— О взятках? — не стесняясь, добавила Ира.
Лыткин эту формулировку терпеть не мог. Себя взяточником он не считал. У него был свой закон. Его собственный мир. И за проживание в нём нужно было платить.
— Так что? — сквозь зубы спросил он. — Говорила?
— Нет. Что случилось вообще?
— Меня отстранили от службы, — на этом Лыткин опрокинул ещё одну рюмку.
— За что?
— А ты не у меня спрашивай. Дело рук этого пидораса. Дениса твоего, чтобы он сдох, — с ненавистью в глазах Лыткин залпом выпил третью рюмку. — Не надо было выпускать его. Если бы не его адвокат, уже давно отпевали бы эту тварь.
— Денис даже если бы знал обо всём, никогда не…
— Ты молчи! — ударил кулаком по столу мужчина. Тарелки с закусками зазвенели от сильного удара. — Где твои мозги куриные были, когда ты домой его тащила?!