— Что будем делать? — Ярослав Игоревич испытующе посмотрел поверх очков.
Я уже видела аномалию перед глазами, чувствовала, как касаюсь её кончиками пальцев. Тыкая в экран, затараторила план операции.
Главный сказал, что у меня — руки хирурга. Нельзя об этом думать, а то запрыгаю от радости.
Заканчиваю тираду и отворачиваюсь, чтобы Ярослав Игоревич не заметил плещущуюся в глазах гордость.
И тут же застываю. Палец прилипает к экрану, замешательство приливает к щекам горячей волной.
Знакомый взгляд. Странно, что я не почувствовала его раньше.
Мужчина из лифта. Ах да, он же вышел на десятом этаже. Стоит, прислонившись к стене, и смотрит прямо на меня. Это отвлекает. Это неуместно и нежелательно.
Интересно, кого он навещает? Жену, не иначе. Между нами метров десять, но взгляд всё равно кажется пристальным. Слишком.
— Что ты думаешь по поводу эмболизации? — спрашивает Ярослав Игоревич. — Объясни поэтапно.
Мужчина делает шаг в направлении кабинета. Другой. Третий. Приближается, и я не могу понять, то ли он собирается со мной заговорить, то ли просто присматривается.
Остановился в трёх метрах от двери, обвёл взглядом кабинет, заметил Ярослава Игоревича, книжные полки, экран компьютера. Снова смотрит на меня. По ногам бегут мурашки, там, где касались его руки.
Нормальные люди так не пялятся. Это неприлично.
Одёргиваю себя. Сейчас не время отвлекаться, особенно на странного незнакомца.
— Что там такое? — ворчит Ярослав Игоревич, поворачиваясь к двери. — Вот же, принесла нелёгкая. Больного ещё не привезли, а больницу наводнили охраной. Я объяснил, что на этаж его привезут через пару дней после операции, не раньше. Так нет же, не слушают. Превратили лечебное заведение в проходной двор, чуть ли не в операционную лезут.
Раздражённо бурча, главный поднялся с места и захлопнул дверь.
Охранник. Наш больной — известный человек, и мужчина из лифта — его охранник. Строгий чёрный костюм, взгляд весом в две тонны, не меньше.
Значит, он осматривал кабинет главного, а не пялился на меня. Я должна обрадоваться, но вместо этого я думаю о том, что мы снова увидимся у постели больного.
Хочу ли я этого?
— Так что там с эмболизацией?
Стоп. Охранник забыт. Приникнув к экрану, я отбросила ненужные мысли.
— Ладно, хватит, не трещи, — усмехнулся главный, выслушав сбивчивый рассказ. — Понял, что ты готова. Надеюсь, что парня скоро привезут, а то и так задержались. — Отвернувшись, Ярослав Игоревич достал из холодильника йогурт. Отлепил плёнку и с аппетитом слизнул с ложки сладкую вишенку.
На половинке круассана долго не продержишься, но мне не до еды. Сам главный врач берёт меня на операцию, да ещё на какую!
Доев йогурт, главный снова посмотрел на меня и достал второй. Сдавив живот ладонями, я заглушила голодное урчание.
— Ты так и не признаешься, что умираешь от голода? — усмехнулся он. — Думаешь, я не видел, как ты пряталась за спинами и доедала булочку своего приятеля?
Протянув мне йогурт и чистую ложку, главный устало помассировал шею.
— Думаешь, я совсем не человек, что ли? Иногда я суров, но с вами по-другому нельзя. Если я не научу, жизнь замучает.
— Вы шшправедливый, — заверила я, заглатывая вишенки целиком.
— Не подлизывайся, Леонова. Всё, хватит болтать, пошли. Парня привезут сразу в операционный блок, там и подождём. Надеюсь, он восстановится, а то районные, пока разобрались, потеряли уйму времени. После аварии он потерял сознание, и они не сразу заметили, что он не двигает ногами. Мы давно его ждём, от охраны проходу нет. Пошли!
Мы не пошли, а побежали, потому что у Ярослава Игоревича есть только одна скорость — сверхчеловеческая.
Перед входом в операционный блок околачивались четверо мужчин весьма грозного вида. Чёрные костюмы, тяжёлые взгляды. Бахилы на ногах и небрежно наброшенные на плечи халаты. Ну и вид, обхохочешься. Обычно в предоперационную зону родственников не пускают, а тут — малое войско. Они и в операционную тоже все вместе пойдут?
— Привезли? — спросил главный у одного из амбалов, и тот отрицательно покачал головой. Ярослав Игоревич навис над ним, глядя поверх очков. — Вам здесь не место, — проговорил тихо. Главный врач худой, жилистый, зато на голову выше охранника. Тот невысокий, но размером со шкаф.
Борьба взглядов длилась всего пару секунд.
Охранник неторопливо покачал головой, намекая, что уходить не собирается. Ишь ты, неговорливый.
— Это — моя больница, и в ней вы выполняете мои приказы, — сказал Ярослав Игоревич. Вроде голос тихий, но тон такой, что разрежет сталь. — У вас было достаточно времени, чтобы всё проверить. Один охранник может остаться у дверей, остальные — до свидания. Вам здесь не место. Больного повезут сразу в операционную, а потом в реанимацию.