Агаши просто пели, пританцовывая, как они предвкушали еду из оленя.
- Ну, уж точно самгепсоль сделаем из оленятины и соллотан.
Они сняли и растянули шкуру толстыми ветками, укрепив их в землю, разожгли три костра, обложенные камнями. От этого жар не рассеивается по ветру, а сохраняется жар и жара этого больше и быстрее образуются угли, на которых они стали тушить кусочки разделанного мяса. Мясо получилось мягкое, вкусное. Наелись до отвала, чтобы сохранить оставшееся, а его осталось много, завернули в листья и уложили в холодную воду пещеры, придавив камнями, чтобы сохранилось.
На следующий день повесили сушить на ветку дерева жилы ног оленя, могут пригодиться, что-то зашить или сделать тетиву лука, тушили мясо и ели и всё равно все не дотушили. Только на следующий день закончили, дотушили все мясо над огнем. Одну заднюю ногу Шу Гинер не тронул.
На следующий день он с ногой оленя пошел в деревню, внимательно осматривал участки у домов и увидел висящую повязку у хижины, крышу которой составляли высохшие стебли камыша. Повязка была похожа на ту, что была на Нон Хо. Он окликнул её. Через какое-то время выбежала Нон Хо, увидела Шу Гинера, обрадовалась, он поклонился, она убежала и вернулась к нему.
- Сейчас выйдут мои родители, - радостно сказала она.
К Шу Гинеру вышли женщина лет 50-ти пухловатая в одежде из серо-белой рами, подпоясанная поясом, волосы на овальном лице были собраны вверх и укреплены темной заколкой из рога буйвола. И за ней худой мужчина с ней ростом тоже в одежде рами того же возраста.
Шу Гинер поклонился и сказал:
- Меня зовут Шу Гинер, я из Хань, давно хотел с вами познакомиться, в знак своего смиренного уважения примите мой дар, - и он протянул ногу оленя в ткани рами.
Родители в ответ поклонились и приняли дар, развернув его, они увидели ногу оленя, подарок им понравился, они улыбнулись и поклонились Шу Гинеру и пригласили его в дом. Там они сели на циновки как подобает хозяину и гостю, Нон Хо тоже вошла, заговорили. Чон попросил дочь принести чаю. Нон Хо принесла маленький столик с керамическим чайником и пиалами и раздала чай в пиалах.
- Вы, я слышал из Хань, как Вы сюда попали? – спросил отец Нон Хо Чон.
- Невероятное событие, - отстранился Шу Гинер, - даже не знаю, как это объяснить, жил себе у ямыней в Цзинь, вышел из дома и попал в Корё.
- Пути высших сил непредсказуемы, - сказал Чон. – Как собираетесь жить?
- Да, вот, живу в лесу, пытаюсь научиться жить, - ответил Шу Гинер.
- Хотели обратно вернуться? – спросил Чон.
- Думал об этом, - отвечал Шу Гинер, - раз так получилось, наверно, надо быть там, куда ты попал, да и сам я не очень стремлюсь возвращаться.
- Готов по мере сил помогать вам, - сказал Шу Гинер. Чон и его жена Чже поклонились.
На этом их первая встреча закончилась. Чже сказала Чону:
- Щупленький молодой человек, лет тридцати, выглядит хорошо, всё время о чём-то задумывается, неужели у него больше мыслей чем у нас? – оценила Нон Чже Шу Гинера.
- Этого мы не знаем, - отвечал Чон, - может он многое собирается вогрузить на себя.
- Как тебе молодой человек? – спросила Чже дочку Хо.
- Он увлекает и в его присутствии я оживаю, а в присутствии людей из нашей деревни, мне чувствовать ничего интересного не получается, - ответила Хо.
В сумерках Шу Гинер вернулся к своей хижине. Подходя к хижине он услышал разговор.
- Потому что, когда ты, Кванри, задумываешься о том, что ты плохо относишься, и твоё отношение пропадает. Зачем ты, когда ко мне приходила, ты играла такие роли? – говорила Чальмеги.
- А я не играю. Может, мне нравится, как ты ко мне относишься, - возразила Кванри.
- Я, вообще, не умею играть, Кванри. А в чем тогда интерес в разговорах друг с другом, ты, когда со мной одна – тогда честная и чиста как родник, - сказала Чальмеги.
- Да я всегда такая, не притворяюсь, - отнекивалась Кванри, в её голосе звучало удивление. – Я думала, что я всегда веду себя одинаково…
и вошел Шу Гинер.
- Ты думаешь, мне хочется слышать, что Шу Гинер говорил? Когда я к Кванри прихожу, она мне все рассказывает, я слушаю, ничего не говорю, она все равно меня слушать не будет. Пусть она считает, что ей нужны такие простые отношения: она говорит – я молчу. А я считаю, что этого ей не нужно, – сказала Чальмеги.
- Чальмеги, ты должна просить прощения у человека? – улыбнулся Шу Гинер.
- Надо будет потренироваться. Трудно просить прощения у человека, если он в тебя не верит. Если б я была на твоем месте, то при встрече с И Жени я бы ей сказала, что восхищаюсь ее способностью отождествляться с собственными чувствами. – Сказала Чальмеги.