– Я пересмотрел предложение Татума.
Хавьер отпил из банки и вытер губы тыльной стороной ладони.
– Какое предложение?
– Насчет сорока шести миллионов Салли.
– Что насчет них?
Тео сузил глаза, готовясь оценить реакцию Хавьера на то, что он сейчас скажет.
– Я решил, что меня устраивает третья часть.
– Да, – презрительно усмехнулся Хавьер, – а кого бы это не устроило?
– Так ты с этим согласен? Тот отхлебнул еще глоток.
– Согласен с чем, придурок?
– Разделить на три части, а не на две. Хавьер вопросительно улыбнулся.
– Ты знаешь что-то такое, чего не знаю я?
Тео пришел сюда, чувствуя себя вполне уверенным в затеянном им блефе, но теперь начал сомневаться, действительно ли Хавьер – партнер его брата.
– Валяешь передо мной дурака, Хавьер?
Хавьер допил остатки пива и смял рукой алюминиевую банку.
– Я похож на человека, который валяет дурака?
Нет, подумал Тео, и в этом заключалась вся проблема. Он и так выглядел настоящим дураком, что препятствовало выполнению плана Джека. Весь замысел сводился к тому, что Тео придет сюда и будет блефовать, пытаясь выяснить, на самом ли деле телохранитель Салли – партнер Татума. Но если их гипотеза верна, то Тео следовало бы продвинуться значительно дальше в разговоре с этим тупоголовым субъектом.
«Если он, конечно, не такой хладнокровный актер».
Зазвонил телефон.
– Задержи свою мысль.
Хавьер бросил смятую банку в мусорную корзину и пошел через кухню. Глядя, как он протягивает руку к телефонной трубке, Тео вдруг почувствовал беспокойство из-за того, как претворяется в жизнь план Джека. Что, если Хавьер в самом деле хорошо играл роль дурачка? Что, если сейчас звонит Татум, который скажет ему, что Тео доверять нельзя и нужно прогнать его?
Он еще раз внимательно и с гадливостью осмотрел помещение. А когда его взгляд остановился на коллекции ножей у плиты, в месте, отведенном для разделки мяса, его сердце забилось чаще.
«Алло». – Хавьер начал разговор, и Тео захотелось узнать, кто его собеседник – тот, о ком он думал с надеждой, или тот, о ком он думал со страхом.
58
Было необходимо решить щекотливый вопрос: как поступить с Мигелем Риосом.
Предупредив Татума о том, что бывший муж Салли будет первым, кому он расскажет о намерении Татума «поделить наследство на двоих» с партнером, похоже, столь же опасным, сколь и таинственным, Джек не только блефовал. Угрожая, Джек прежде всего желал подкрепить свою уверенность в том, что нарушение адвокатом привилегии, касающейся разглашения информации, полученной от клиента, в данном случае не идет вразрез с этикой и является необходимым шагом. Однако исходная посылка была слишком натянутой. И дело было не в том, что его клиент (или бывший клиент – в данном случае это не имело значения) убивал людей в прошлом. Этих сведений Джек не имел права разглашать вообще, даже под присягой, ибо это лишило бы его права заниматься адвокатской практикой. Дело состояло в том, что Татум собирался убивать в будущем. Если Тео не добьется успеха, встретившись с Хавьером, Джек ни на йоту не приблизится к решению вопроса, намерен ли его клиент совершить очередное убийство и существует ли реальная угроза жизни ни в чем не повинного человека. Джек, разумеется, не располагал достаточными доказательствами, необходимыми адвокату, который намеревался сделать экстраординарный шаг и обмануть доверие своего клиента.
Тем не менее в данном случае важная роль отводилась моральной стороне дела. По крайней мере Джеку следует встретиться с Мигелем и убедиться в том, что один из немногих оставшихся в живых наследников Салли здраво оценивает степень угрожающей ему опасности.
– Полагаете, я не обливаюсь холодным потом от страха? – спросил Мигель.
Джек сидел на краю дивана и смотрел, как Мигель расхаживает по ковру. Мигель никак не мог сесть и успокоиться с тех пор, как пригласил Джека в свою гостиную. Говорил он быстро и с надрывом, и Джек вполне понимал его нервозность.
– Думаю, не нужно быть гением, чтобы понять, что происходит, – сказал Джек.
– Ну и что поделывает ваш клиент? Джек помедлил с ответом.
– Я больше не представляю интересы Татума.
– Почему?
– Это все, что я могу вам сказать.
Мигель наконец перестал ходить. Он смотрел Джеку в глаза и, казалось, догадывался, что тот хочет сказать нечто большее. А Джек в самом деле как бы подавал ему сигнал. Это походило на сцену в суде, когда адвокат уголовника знает, что его подзащитный лжесвидетельствует. Некоторые адвокаты полагают, что единственным этически правильным поведением защитника в таком случае было бы отойти в сторону и позволить клиенту говорить то, что тому заблагорассудится. Никто из адвокатов не может встать и заявить: «Мой клиент лжет», – но, стоит ему промолчать, не добиваясь от своего клиента каких-либо дополнительных показаний, любой, кто знаком с правилами игры, поймет, что происходит.
Мигель был полицейским, и Джек надеялся, что у него хватит сообразительности понять, в какую сторону дует втер в его собственной гостиной.
– Вы хотите сказать...
– Я уже сказал вам все, что мог.
Мигель оперся на подлокотник дивана, потом снова заходил по комнате.
– Просто великолепно. Сначала Радски. Потом Мидоуз, затем Коллетти. Таким образом, в забеге остаемся мы с Татумом, который напугал меня еще в первую нашу встречу. И еще этот Алан Сирап. Вероятно, это псевдоним преследователя Салли. И стоит ли мне напоминать вам, что именно преследователь Салли убил нашу дочь?
– По-моему, вы хорошо представляете себе сложившуюся обстановку.
– Лучше, чем вы думаете. Послушайте вот это. Мигель подошел к своему стереомагнитофону и извлек из пластмассовой коробочки кассету.
– Я отдал это полиции сегодня утром. Это сообщение, которое записал мой автоответчик.
– Сегодня утром?
– Да, оно пришло примерно в восемь тридцать – восемь тридцать две. Так зарегистрировал время автоответчик.
Джек отметил, что в это время Татум вместе с Тео направлялся в автомашине к его конторе. И при этом подумал, где был в это время Хавьер. Мигель готовил магнитофон к прослушиванию пленки и продолжал говорить.
– Я принимал душ, когда пришло сообщение. И оно меня очень напугало. Я сразу же позвонил в полицию. Вот почему я взял себе отгул. Детектив Ларсен хочет, чтобы я был дома на тот случай, если позвонят снова.
– Был ли голос звонившего хоть немного знаком вам?
– Нет, он был изменен. Послушайте сами.
– Привет, это Мигель. Оставьте сообщение после сигнала.
Послышался сигнал «бип», затем последовала тишина. Джек посмотрел на Мигеля, который показывал глазами: «сейчас начнется». Наконец послышался голос.
– Ты следующий, Мигель. Но ты же об этом знал, правда?
Услышав это, Джек похолодел. Он догадывался, что при этом испытывал Мигель. Еще более пугающим было то, что Джек слышал этот голос и раньше. Это был тот же самый металлический, идущий откуда-то из глубины голос, голос сумасшедшего, который сообщил ему, что «все должны умереть». Но было одно существенное отличие. В сообщении Мигелю голос звучал более возбужденно.
– И даже не думай выйти из игры, ты, дырка от задницы. Это тебе не поможет. Это не помогло Мейсону Радски, ведь так ? Как я уже говорил Свайтеку, все вы должны умереть. И знаешь почему? Потому что этого хотела Салли. Она не смела сказать этого, тем более сделать. Но я знаю, чего она хотела на самом деле. Она хотела наказать вас. И теперь настало время, когда я должен покарать вас так, как вы, ублюдки, этого заслужили. Подумай над этим, Майки. Выживший наследник получит сорок шесть миллионов долларов. Экая жалость, что получать наследство будет некому. Ни одному из вас. Выживших не останется.