Согласно донесениям из окрестностей захваченного Наньчана, трехпалубные корабли Чэня возвышались над обычными речными судами так, как сам Чэнь — над людьми среднего роста. Пушки его флагманского корабля разнесли городские стены в пыль, как ступка — черный перец.
— Ну и что? — воинственно возразил Юйчунь. — Больше не значит лучше. Если они маленькие и маневренные, можно придумать стратегию, как это использовать.
Юйчунь, который был всего на ладонь выше Чжу и так же худощав, гордился тем, что на поле боя он — один из самых быстрых (ну и что, что низеньких!) бойцов. Сюй Да остался в Интяне руководить пополнением армейских запасов, и Юйчунь взял на себя обязанность сопровождать Чжу, Цзяо, Оюана и двух его командиров. Он сказал:
— Может, вы и не видели, какое лицо было у евнуха, когда он услышал, что мы отходим от Пинцзяна. Зато я — видел. Кому-то придется разнимать вас в случае чего. Цзяо Ю вряд ли станет жертвовать собой ради кого бы то ни было, значит, придется мне.
Правда, боль Оюана не иссякала. Так кровь заполняет дыру на месте вырванного зуба. И не менее верно, что генерал, когда ему становилось совсем невмоготу, начинал действовать на инстинктах. Тут было о чем призадуматься. Но, с удовольствием подумала Чжу, теперь хоть понятно, чем снимать эту боль и как управлять Оюаном.
Пусть и приятно оказалось цапнуть его в самый первый раз, до нее быстро дошло, что это перебор. Рука Оюана распухла на несколько дней. Скрыть не скроешь, объяснить не объяснишь. Потом Чжу была сдержанней.
Оюан стоял и задумчиво смотрел на море, как всегда, непроницаемый для посторонних взглядов. Только Чжу было известно, что под рукавами прячутся оставленные ею отметины. Только ей было известно, как проступает человеческий пот на этом безупречном нефритовом лице, как Оюан вскрикивает, не в силах терпеть боль. А та была настоящая. Генерал сам этого хотел, но терпеть все равно оказалось трудно. Обычные люди не рискнут причинить такую боль тому, кого знают, даже если их очень попросить. Им просто невдомек, до какой степени это приятно. Все до единой реакции Оюана были чистейшим физическим выражением их с Чжу связи — их взаимной мечты! — влекущей их навстречу будущему, куда они войдут бок о бок. Это судьба.
— Если вы, командир Чан, обладаете опытом в стратегии морского боя, который доселе от нас скрывали, — сказал Цзяо, — то сейчас самое время им поделиться. Сколько ни говори «стратегия», сама она не придумается.
Он с притворным равнодушием добавил:
— Интересно, как это Фан Гочжэнь до сих пор не заключил союза ни с Юанью, ни с другими нашими соперниками. Я удивлюсь, если никто ему раньше этого не предлагал.
— К счастью для нас, я умею убеждать, — холодно отозвалась Чжу. Скепсис инженера остро напомнил Чжу прошлый раз, когда он усомнился в ней, — перед их с Оюаном столкновением в Бяньляне. Это было совершенно неуместное напоминание. В конце концов, тогда все получилось.
В городе, несмотря на его дурную славу, кипела жизнь. А еще, как заметили Чжу (с любопытством) и Оюан (с видимым отвращением), он очень напоминал женский монастырь. Среди его жителей — от лавочников до уличных мальчишек, от торговцев до носильщиков, не говоря уж о пиратках с обветренными лицами и мозолистыми руками, которые толпами ходили по улицам, — восемь из десяти были женщинами. Да и насчет остальных Чжу тоже не была уверена.
— Он что, превратил в гарем целый город? — изумился Юйчунь. — Поверить не могу. На что я трачу юность? В армии одни грубые мужики. Вот как надо жить!
— Ты хочешь войти в его гарем или завести свой? — поинтересовалась Чжу. — Для первого ты лицом не вышел. Что касается второго… Жаль тебя огорчать, но лучший способ стать человеком, у которого есть гарем, — королем, например — это провести уйму времени в военном лагере, где одни грубые мужики.
— Не хорохорься, все знают, что Ма Сюин тебе яйца оторвет, если возьмешь наложницу, — ядовито ответил Юйчунь. Ну, подумала Чжу, это правда — если не по форме, то по сути.
Когда они добрались до постоялого двора, Чжу отправила с письмом к Фану Гочжэню первого попавшегося из ничем не занятых члена отряда, — а именно Чу, того из Оюановых командиров, который был потолще и с бородой. Потом она спустилась по шаткой лесенке туда, где кричали чайки и поскрипывали паруса. От канала, ведущего прямо на берег, тянуло ночным горшком. В коричневой воде плескалась большая свинья.