— Приветствую моего досточтимого соперника, Сияющего Короля, — произнес генерал. Красив он не был, но глубина его чувств — открытых, но в глубине своей непроницаемых — притягивала взгляд вернее, чем безупречность черт. Чжу поняла, что, загнанный в угол, он сдался с сожалением, однако без злости и стыда. Генерал обратился к кому-то поверх плеча Чжу:
— И вас приветствую, мой старый друг. Нe думал я, что мы так встретимся.
К удивлению Чжу, Оюан неловко выговорил:
— Прошу прощения, Чжан Шидэ.
Генерал Чжан склонил голову: принято.
— У каждого из нас есть долг, который необходимо исполнять. Кто этого не понимает? Я всегда знал, что вы готовы исполнить свой долг, и не виню вас.
В воздухе посвежело, когда туман немного развеялся. Птицы запели на деревьях у края равнины, где плавно вздымались холмы Чжэньцзяна.
— Мой сын… как он?
— Невредим, — отозвалась Чжу. — Мы остановили часы, как только получили весть о вашей сдаче.
И, думая, что это порадует его, добавила:
— Отец может гордиться храбростью сына.
И действительно, порадовало.
— Я вас недооценил, Чжу Юаньчжан. Когда вы разбили генерала Оюана, я, конечно, признал за вами определенные военные способности. Но теперь вижу, что вы также обладаете качествами, которые, как мне думается, присущи и моей Королеве.
— Например, бесчестностью? — едко поинтересовалась Чжу.
Он не обиделся.
— Я не хотел вас оскорбить. Имел в виду всего лишь способность видеть возможности, которыми не рискуют воспользоваться другие.
— Подозреваю, у нас с Королевой на удивление много общего, — заметила Чжу. — Как жаль, что мы с ней не ладим. Надеюсь, вы сумеется сгладить углы, генерал.
— Я…
Лошадь Чжу прянула в сторону, когда сзади что-то свистнуло — и в тот же миг Оюан выпрыгнул на землю из седла, увлекая за собой генерала Чжана. Чжу увидела, как из пустого неба им на головы падает стрела.
Сюй Да уже бежал к деревьям. Стрел больше не было. Одной хватило. Чжу подозвала лошадь и поехала вперед.
Оюан сидел в кольце призраков. На коленях у него лежало тело генерала Чжана. Артериальная кровь, залившая ему подбородок, была какой-то неестественно яркой. Чжу она напомнила девичью алую помаду, красную шапочку дятла. Из шеи сбоку торчал наконечник стрелы и часть древка.
— Ну, — зло сказала она, — по крайней мере, это не мы.
— Это Рисовый Мешок, — ответил Оюан без тени сомнения, и Чжу вспомнила позорный плакат о братце-рогоносце. — Не смог проглотить такой позор и отомстил.
Уж Оюан-то в позоре и мести разбирается, подумалось Чжу. Она посмотрела на тело. Оно словно бы уменьшилось, словно вместе с последним вздохом генерала Чжана покинула вся его ци, оставив позади смятую оболочку. Только усталая скорбь так и застыла в чертах.
— У него лицо человека, который помнит трагедии всех своих прошлых жизней. Да и в этой он традицию не нарушил! Надо было ему раньше избавиться от Рисового Мешка.
Чжу, в отличие от Оюана, не считала генерала Чжана образцом благородства. Может, душой он и не желал предавать брата, зато телом — предал вполне. В ту ночь, которую генерал Чжан впервые провел с женой собственного брата, он обрек их обоих на вендетту. Остаться должен был один. Все последующие метания не делали ему чести и говорили только о нежелании брать на себя вину, действуя первым.
Он желал, но не имел силы вынести страдания, на которые его обрекло это желание. И поплатился жизнью за слабость.
Подбежал запыхавшийся Сюй Да. Чжу заметила, что губы у него растрескались до крови, и сделала мысленную пометку: надо смазать жиром.
— Не догнал. И…
Чжу проследила за его взглядом — а он смотрел на войско Чжана — и все поняла. С такого расстояния воины разглядели одно: как упал их генерал. И, разумеется, решили, что Чжу убила его прямо на мирных переговорах. Что, прямо скажем, было не таким уж нелепым предположением. За ними с Оюаном тянулась слава любителей ударить в спину.
— Ну, пусть сдача и не состоялась… все не зря. Без генерала Чжана нам, наверное, удастся вырвать победу. Возглавишь атаку, — приказала она Сюй Да. — Если сможешь воспользоваться их замешательством и отсутствием предводителя, их ряды сомнутся, и ты обратишь их в бегство. Давай же!
Оюан опустил тело генерала Чжана на землю. Прежде чем подняться, коснулся плеча, одетого доспехом, и пробормотал: