Что делать, Глобальный толком не понимал. На эвакуатор не хватало наличности, друзей на буксире не было, а за деньгами на карточке предстояло ехать к Дарье. Вздумай он заклеить лобовуху прозрачным пакетом или целлофаном, он не видел бы перед собой дорогу дальше метра. Да и взять материалы ещё откуда-то надо. Так что только так, навстречу ветру. С видом знатока, давно познавшего мир. Или ебанавта, если смотреть со стороны. Ведь людям виднее.
С горем пополам добравшись до спорткомплекса, Боря, выковыривая крылышки из уха, почти ничего не слышал. Уши продуло и утрамбовало для прочности водой. Будь у него какая-то причёска, она сохранилась бы укладкой навечно. И лишь чёрный ёжик волос удар стихии выдержал.
В слуховых каналах хрустело, пощёлкивало, как будто кто-то настраивал радио, начинали ныть зубы, как будто кариес проник сразу во все щели и закладывал тротиловые шашки в каналы, рассчитывая бахнуть одновременно.
Ещё в процессе езды Боря порой косил глаза на подсвечиваемый телефон. Там мелькало «Коба», «Наташка», «Стасян», но разговаривать при сначала обветренных, потом промоченных, и наконец почти обмороженных пальцах желания особого не было. Температура около нуля градусов по Цельсию выбила из него всё тепло на скорости. А что значит быть сухим он уже и не помнил.
Автомобиль прибыл в пункт назначения. Пальцы с трудом разжались от руля, казалось бы, навечно скрюченные. Хуже всего досталось губам. Понятие «обветрены» стало иметь какое-то особое значение и тем более ощущение.
Вздумай Боря посмотреть на себя в зеркало заднего вида, он отметил бы руины того, что когда-то называть губами. За общим сотрясом организма (а трясти его начало километров через десять от начала поездки), в приглушённом мире, со стреляющими фоновыми звуками в слуховых каналах и огромным желанием вырвать себе зубы, чтобы не болели все разом, обветренный всеми ветрами мира сантехник заглушил мотор, открыл дверь и сделал вид, что вышел из тёплого салона в холодный мир.
Но нет, мир был точно таким же. Ветер всё так же бросал в лицо дождь. И одного взгляда на залитые до краёв водой резиновые коврики-подложки хватило, чтобы понять — автомобиль нужно отдавать не на помывку, а на просушку. Сиденье пассажира рядом как губка впитала пару-другую вёдер воды, набухло. А дождь даже у стены здания делал попытку залить всю электрику под лобовухой. Крыша спасала мало.
Но Боря на это уже не обращал внимания. Нетвёрдой походкой он направился в спортзал. Судя по удивлённым глазам девушки у входа на ресепшене, человек её впечатлил. Затем поразил. А после на всякий случай шокировал. Он не только оставлял за собой мокрые следы, но был похож на промокашку. Прислони его любой частью тела к сухому — намочит.
Вывод был простой: неважная защита от непогоды — спортивная летняя одежда. Когда нет лобового стекла, а дорога на тридцать километров, лучше выбирать положительные температуры для путешествия.
Боря понимал это внутренним умом, а внешний мир для него стал вдруг загадкой. Подойдя к девушке с просьбой, чтобы позвала хозяйку, гость спорткомплекса Юность вдруг осознал, что не слышит ни слова.
Девушка открывала губы, немного улыбалась, порой жестикулировала, выжидательно глядя на него, а он разве что пытался по губам читать. Но как тут читать, когда тело трясётся? Да и не понимает ни буквы.
Но девушка оказалась умнее и просто позвала Дарью. И вот они уже обе стояли перед ним, махали руками, открывали рот, двигали губы. А Боря, облокотившись на стойку, просто пытался прийти в себя и никак не реагировал, только мастерку снял. С неё полилось прямо с рукавов. Хоть как тряпку половую выжимай. А под мастеркой оказывается руки синюшные.
И здесь, по эту сторону мира, в царстве слышащих, Дарья всплеснула руками.
— Батюшки-и-и, это что вообще происходит? Ты что купался? Ты же продрог как зюзя! Зуб на зуб не попадает!
Боря, что как раз собирался взять плоскогубцы и вырвать все зубы, действительно хотело, чтобы зубы перестали существовать. Внутренний диверсант подорвал заряды и к хрусту в ушах добавилась одна всеплоглощающая зубная боль.
Но осуществить задуманное не дали. Дашка просто подхватила его под руку и потащила в кабинет. А пока тащила, отметила не только синеватую кожу на руках, но и холодные как у трупа пальцы и белые губы.
Едва переступили порог, принялась раздевать гостя, причитая.
— Ты что, дурак совсем? Заболеешь же! А ну снимай всё сырое!
А сырое было всё, вплоть до трусов с подозрительной коричневой полосой сзади. Впрочем, довольно узкой, чтобы делать конкретные выводы. Всегда существовала возможность, что за шиворот свалилось эскимо. И стоит отдать Боре должное, спереди всё было чисто. Возможно потому, что человек жил по принципу — пацаны не ссут против ветра.