В-четвёртых, со всей очевидностью существует лимит на величину слов. Мы стеснены в способности запоминать сколь угодно длинные цепочки единиц, обозначающие какие-то отдельные предметы или явления, что сокращает количество слогов в слове. Разумеется, есть примеры обратного. Так, скажем, в немецком языке все числительные пишутся слитно и, по сути, нет предела их продолжительности. Но в действительности говорящие по-немецки делят их на более удобные для восприятия части, но уже в устной форме. Это же соображение подкрепляется тем фактом, что и предложения носят конечный характер просто потому, что при достижении определённого уровня сложности и комплексности начинают разлагаться на свои составляющие.
И, в-пятых. Каждый язык задействует не все доступные ему средства выражения, но лишь часть из них. Например, в русском нет деления между долгой и длинной «и», тогда как в английском оно присутствует. Первоначально дети способны различать эту переменную, но затем, в ходе социализации, русскоязычные теряют эти навыки, а англоговорящие напротив, сохраняют их. Можно также упомянуть щелчки, свисты и многое другое. Данное обстоятельство с трудом поддаётся объяснению, хотя и соблазнительно предположить, что отсев осуществляется не потому, что культура так хочет, а потому, что использование всего багажа чересчур осложнило бы задачу усвоения любого языка. Как бы то ни было, но должно быть понятно, что ограничения имеют не только естественный, но и искусственный характер. Однако прежде чем приступить к последнему, необходимо вначале разобраться с другой группой пределов, которые почти неизбежно присутствуют в каждом языке.
Технические ограничения вписаны в саму природу любой коммуникационной системы, однако последняя существует не изолированно, а также не статично, что непременно отражается на её структуре и составе её элементов. Данные обстоятельства, по сути, могут быть сведены воедино просто потому, что влияние извне, а также и изнутри сходны друг с другом по силе, производимому эффекту и иным параметрам. Впрочем, я всё же разделю их ради удобства рассмотрения, но при этом повторюсь, что их действие в реальном мире спаяно в одно целое.
Как и в случае с культурами, языки контактируют друг с другом. В этом можно убедиться, просто посмотрев на предыдущий текст и обнаружив в нём заимствования из иностранных коммуникационных систем. Существуют правила подобных одолжений, предпочтения, отдаваемые тем или иным словам или понятиям, и многое другое, что и определяет внесение новых единиц в состав языка. Сомнительно, чтобы в мире присутствовал хотя бы один язык, не взявший что-нибудь из другого.
Данное обстоятельство имеет ряд последствий. Содержание коммуникационной системы меняется. Одни слова или понятия могут исчезнуть, будучи смещёнными пришельцами, другие использоваться с ними на равных, третьи приобретут новое значение. На самом деле существует огромное количество вариантов развития событий. Но важно следующее. Взятие на вооружение чего-либо созданного вне языка неизбежно влечёт за собой изменение его структуры и принципов функционирования, что явно выходит за границы простого повтора. И даже если ничего подобного не происходит, чужое, хотя бы некоторое время, остаётся таковым. Конечно, сегодня сложно, если вообще возможно проследить корни всякого слова, но когда-то они, тем не менее, появлялись и столь же очевидно воздействовали на своих хозяев.
Но взаимодействия языков, разумеется, не ограничиваются исключительно заимствованиями, хотя последние и представляют собой наиболее обширный материал для исследования. Не менее важной стороной таких контактов может служить знание о том, что собственные обозначения и понятия не единственные в своём роде. Слушая иностранную речь, часто удивляешься тому, как люди понимают друг друга. Бессмысленный на взгляд профана набор звуков или иных единиц кажется удручающе однообразным, хотя в действительности таковым не является.