Люди склонны с подозрением относиться к тому, чего они не понимают. Изучая чужой язык, мы погружаемся в его мелодику, механизмы и функциональные особенности, что расширяет наш кругозор и придаёт ему новые оттенки и краски. И даже если мы не прилагаем никаких усилий для того, чтобы осознать смысл незнакомого, мы, тем не менее, всегда оказываемся поставлены перед неудобным фактом наличия множества альтернативных обозначений реальности.
Нередко человек вообще делит всех остальных на своих и чужих, пользуясь маркером языка. Это может иметь разные последствия, но наиболее интересующие нас – это, безусловно, подражание, пусть и исковерканное и неверное, а также желание и стремление более полного изучения собственной коммуникационной системы. Всё это, естественно, оказывает влияние на родной язык.
Особым случаем контактов выступает изоляция. Несмотря на кажущуюся бессмысленность такого заявления, оно, тем не менее, имеет глубокое значение. Язык, лишённый возможности взаимодействия со своими собратьями становится заложником того, что лучше всего было бы обозначить термином «внутренняя логика». Не имея альтернативных источников описания реальности, одиночка неизбежно сталкивается с проблемой развития, что часто приводит к ригидности и закоснению некоторых специфических черт, а также к отрыву от, собственно, описываемого (см. ниже).
Наконец, последним, но не по важности, внешним фактором преобразования языка выступает влияние случайных событий. Возникновение новых вещей или явлений подталкивает коммуникационную систему к выработке новых способов или единиц их обозначения. Нередко, разумеется, язык попросту использует старые слова. Так, скажем, немцы называют бегемота нильской лошадью в буквальном переводе. Но есть и случаи обратного. Например, «хулиган», получивший своё содержание благодаря привязке к изначально другому понятию, «цинизм», связанный с Диогеном, «Енисей», сузивший первоначальный смысл, и многие другие.
Последняя иллюстрация вообще имеет очень широкое распространение. Обозначение географических объектов часто связано с заимствованиями, но бывает и так, что люди пытаются придумать нечто новое. То же самое касается и животных, и растений, и многих других объектов, первоначально не вписанных в состав языка, но с необходимостью в него попадающих.
Таким образом, можно говорить о том, что наиболее существенный вклад в развитие коммуникационной системы вносят, прежде всего, переносы понятий и логики из других структур. Показательно в этом смысле существование различных пиджинов. В этом случае происходит слияние двух языков, но в упрощённой манере. Владеющие таким инструментом общения, бесспорно, изменяют свои родные средства беседы, но также воздействуют и на своих партнёров. Впрочем, помимо заимствований присутствуют и иные способы влияния извне.
В качестве внутренних нарушителей спокойствия в языке выступают два основных фактора. Первый – взаимодействие между его носителями. Должно быть ясно, что люди не могут в точности повторить то, что они усваивают в процессе овладения той или иной коммуникационной системой. И с этим связаны многочисленные искажения, которые, в целом, повторяют игру в испорченный телефон.
Мы все учимся языку, обладая лишь собственным телом. Произнесение или любое иное действие по воспроизведению всякой единицы коммуникационной системы сопряжено с тем, что точного повтора достичь крайне сложно. Отчасти эта проблема снимается тем, что язык создаёт диапазон приемлемых колебаний, но случается и так, что из исковерканных понятий возникают совершенно новые. Например, слово «шваль» в русском – это искажение «шевалье».
Общаясь, люди всегда имеют дело с посторонними и чужаками. Из-за того, что мы отличаемся друг от друга, почти нереально такое положение, при котором бы отсутствовала разноголосица, но, напротив, имелся бы единый стандарт. И если трансформация отдельных единиц, по сути, мало что меняет, то более обширные, а, значит, и влиятельные пертурбации вносят серьёзные корректировки или полностью опрокидывают старое положение вещей. Такие события могут касаться грамматических структур или порядка слов в предложении и т.д.
Подобное объясняется множественными факторами. Изменившиеся условия жизни или неудачная имитация, чем бы ни было вызвано преодоление старого порядка, оно, со всей очевидностью, имеет свои корни именно во взаимодействии между носителями языка. Такие события регулярно случаются, особенно за пределами письменной речи, но и здесь данный возмутитель спокойствия работает в том же направлении.