А затем, явно не сдерживая эмоций, мы с лешим крепко обнялись. Ведь на сегодняшний день нас связывало очень многое: и помогали друг другу, не щадя живота своего, и жизнь спасали неоднократно. Так что дать волю чувствам было просто необходимо.
— Хвала Создателю, что с вами всё в порядке! — облегчённо выдохнул лесной хозяин, когда мы наконец перевели дух. — Я и не знал, что подумать, когда странные вещи в моём лесу твориться начали… — нахмурившись произнёс он.
— Это какие, дедко Большак? — прищурившись, поинтересовался я, отметив, что новое место жительства он уже называет «своим лесом». Значит, прижился здесь, и это здорово!
Леший нервно провёл рукой по бороде, и в его глазах вспыхнули тревожные искорки.
— Неладно стало с утра в лесу, товарищ мой Чума! — сурово произнёс лесной повелитель. — Я почувствовал, как дрожит под ногами земля… А деревья и травы шептали мне о беде, пришедшей в ваш дом… Я знал, что ты и твои товарищи в опасности, но не смог вовремя прийти вам на помощь… Прости, товарищ мой Чума… — Леший сгорбился, словно под тяжестью невидимой ноши.
— Не переживай ты так, дедко Большак! — Я вновь обнял худенького и маленького старичка, в образе которого пребывал лесной владыка и легонько встряхнул. — С нами всё в порядке! А вот что у тебя случилось?
— Лес на границе с усадьбой… Он словно «заболел»… Исказился… И не пропустил меня к вам! — Леший разгневанно ударил посохом о землю, и в ответ где-то вдали прогрохотал странный гул, будто лес откликнулся на его ярость. — Что-то стояло между мной и вами… Словно стена из Тьмы… Нет, это была не Тьма… Хотя и очень похожа… Словно чуждая сила… Чуждая всему, даже самой жизни… — немного не связно пытался пояснить леший.
Оно и понятно, он, похоже, не имел понятия ни о Рааве, ни о силе Хаоса, с которой никогда, похоже, не сталкивался.
— А вокруг бушевала настоящая буря, — не останавливался леший, — деревья, которые я пытался призвать на помощь, гнулись и уродовались под напором этой неведомой стихии. И я чувствовал, как моя сила, обычно такая надежная, рассыпается, как сухие листья под ногами…
Я ощутил холодный ком в груди, вспомнив, как исказилось само пространство во время нашего противостояния с демоном. Если даже лесной владыка не мог пробиться к нам — значит, искажение пространства, устроенное Раавом, куда опаснее, чем я думал.
— Я рвался к вам, но… — Лесной владыка замолчал, и в его глазах отразилась беспомощность.
— Ты и так сделал всё, что мог, — твёрдо сказал я, кладя руку на его плечо. — Спасибо, друг, что поспешил к нам на помощь!
Леший резко поднял голову, и в его взгляде загорелся знакомый огонь решимости. И в тот же миг верхушки сосен в бору поместья закачались от порыва ветра — будто сама природа поддержала лесного хозяина.
— Ну, я, наверное, пойду?.. — произнёс дедко Большак. — Вам сейчас не до меня…
— Это еще почему? — проскрипел Вольга Богданович. — Будем мы еще из-за какого-то ублюдочного выродка Бездны откладывать жутко интересные опыты! — Он обнял лешего за плечи, и потащил в сторону кладбища. — Я, кстати, успел собрать немного той субстанции, что вылилась из прорехи в пространстве… Можно попробовать найти «противоядие» для твоего леса…
— Кстати, — леший обернулся, — вчера наши воины прогнали заморских супостатов из этих мест!
— Что? — Я поначалу не понял, о чём это он.
Было странно слышать из уст лесной нечисти «наши воины». И только чуть позже до меня дошло, что территория Пескоройки и прилегающих лесов перестала находиться в оккупации, и вновь перешла под контроль СССР. Наши войска, наконец-то, погнали фрицев и в хвост, и в гриву! И наша окончательная победа уже не за горами!
— Наши пошли в наступление! — радостно завопил Ваня, быстрее меня сообразив, что означают слова лешего. — Мы уже не за линией фронта! Ура!
— Ура-а-а!!! — подхватили его радостный клич дед Маркей с отцом Евлампием.
Старикан даже запустил в воздух свой неизменный картуз с треснувшим козырьком, с которым не расставался со времен Первой мировой. И как он умудрился его не потерять за всё время наших приключений — ума не приложу?
Похоже, это у него уже вошло в привычку — воюет дед почти всю свою сознательную жизнь: империалистическая, революция и гражданская, защищал КВЖД в Харбине[1] и на Халкин-Голе отметиться успел. И всё это, несмотря на солидный возраст! Жалел только старый снайпер, что в Испании побывать не довелось, так ему хотелось помочь нашим зарубежным товарищам-коммунистам. Он даже частенько напевал себе под нос строчки из известной песни: