Я закрыл глаза, вспоминая моменты, когда всадник просыпался во мне, а я мельком прикасался к его силе древней и страшной. Но вместе с тем… я её чувствовал… эту силу. Ведь она позволила мне выстоять там, где другие… «сосуды» Чумы пали, потеряв себя полностью.
— А если я откажусь и продолжу сопротивление?
— Тогда он, в конце концов, переродится в тебе полностью, и ты исчезнешь.
Тишина повисла между нами тяжелым покровом.
— На самом деле ты сделал выбор еще до того, как пришел сюда, — наконец сказал прародитель. — Только еще его не осознал. Но время придёт, и ты примешь решение. Единственно правильное и верное.
Я не ответил. Но в глубине души уже знал, что он прав.
— Тогда слушай…
И старик начал говорить. Он говорил о том, как объединить две наших сущности в одну и не потерять себя. О том, как укротить демона Раава и не дать Хаосу поглотить Порядок. О том, что за всеми происходящими событиями стоит нечто большее — древний заговор, уходящий корнями в те времена, когда древние боги еще ходили среди людей.
А я слушал. И понимал: путь впереди будет тяжелее, чем я мог представить. Но назад дороги уже не было. А ведь помимо всего прочего существуют колдуны Третьего рейха, сила которых тоже растёт и набирает обороты. То, что мы с ними пока не встретились на поле боя — лишь вопрос времени. Как же мне умудриться разгрести все проблемы и заботы, повисшие на мне тяжелыми веригами[1]?
А вот когда пошел разговор про стражей, Хаос и демона Раава, мне пришлось выпасть в осадок в очередной раз. Ибо этим стражем, или столпом Веры, как называли его священники мог легко оказаться… Кто бы вы думали? Да-да, догадаться не сложно — им мог оказаться я сам! Только при определённых условиях, указанных в пророчестве. Делов-то!
Ну, вот вы мне скажите, сколько всего проблем можно навесить на одного человека, чтобы он не сломался? Многие приведут в пример известную фразу: «Бог даёт человеку испытаний ровно столько, сколько он может вынести». Не буду спорить — всё так…
Но мне нужна была какая-нибудь пусть и самая маленькая, но передышка, чтобы хоть немного привести мысли в порядок и набросать какое-то подобие дальнейшего плана действий… Но на ум тут же пришла еще одна расхожая фраза: «Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах».
Прародитель замолчал, его глаза мерцали, словно отражая далекие звезды, раскинувшиеся над нами на иллюзорном небосводе. Его взгляд стал далеким, словно он видел перед собой не меня, а что-то глобальное — тени минувших веков, цепь грядущих событий, протянувшуюся через прошедшие эпохи.
— Всё в мире взаимосвязано, и все случайности не случайны! — в очередной раз повторил прародитель.
Для меня, как учителя, это было в порядке вещей: повторение — мать учения. Я нервно сглотнул. Где-то в глубине сознания шевельнулось понимание, но…
— Я не хочу быть ни стражем, ни всадником, ни… кем-то еще… Я хочу быть самим собой! — Озвучил я своё самое сокровенное желание.
— Твои желания ничего не меняют, — горько усмехнулся старик. — Ты уже начал меняться. Скоро ты почувствуешь, как ветер Хаоса что-то шепчет тебе на языке древних сущностей, бывших «до» и пребудущих «после». Как демон Раава зовет тебя в пропасть, обещая силу. Как первый всадник взвывает ко всем Карам Господним. Но ты должен устоять, внук!
— Легко сказать…
Прародитель внезапно шагнул ко мне и положил руку мне на плечо. Холод пронзил тело, но внутри, там, где таился Всадник, что-то ответило горячим трепетом.
— Они уже идут за тобой, — тихо сказал прародитель. — Ты должен решить: будешь ты бежать или встретишь их как равный?
— А если я не готов?
— Тогда умрешь. Не так, как мы — окончательно. Но перед смертью ты все равно поймешь — это и был твой настоящий путь.
— Ну что ж… — Я глубже вдохнул. — Похоже, у меня нет выбора.
— Выбор есть всегда, — качнул головой прародитель. — Надо лишь правильно выбрать…
Старик сделал шаг назад, и тени сомкнулись вокруг него, словно накрыв широким плащом.
— … и осознать его! — И прежде чем я успел что-то ответить, пространство вокруг нас дрогнуло, и прародитель исчез, вернув меня в родовое святилище, где меня уже заждался Вольга Богданович.
— Спасибо, Хранители, за помощь! — Мертвец поклонился в пояс на все четыре стороны.
Я тоже поклонился, и мы вместе вышли из храма на утопающее в вечерних сумерках кладбище.
— Смотрю — не веселы думы-то? — произнёс Вольга Богданович, пока мы шагали к особняку по аллее. — Поделишься со стариком? — вопросительно приподнял он одну бровь и сдвинул на затылок свою заплесневевшую в склепе треуголку.