Да, теперь он действительно мало напоминал человека — перед нами сидело некое антропоморфное существо, «основой» которого являлось некая «растительная субстанция», похожая на древесный ствол. Поддерживать иллюзию человеческого облика у него больше не было сил.
— Я полностью пуст… — глухо произнёс он. — А мой лес — окончательно мёртв. — Он распахнул свою «безрукавку», похожую на кусок шероховатой коры, и показал нам маленький зеленый росток. — Это сердце моего леса и моё сердце тоже… Если со мной что-то случиться — высадите его в свободном лесу, — попросил он, — и, возможно, это поможет мне возродиться на новой территории…
— Ты чего это надумал, дедко Большак? — нахмурившись спросил я лешего. — Не время сейчас помирать! Мы еще с тобой повоюем! За защиту — поклон земной! А как из твоего леса выбраться, мы сейчас помозгуем — идея имеется, осталось облечь её в четкую магическую формулу. В общем так, Вань, собирай всё со стола — жрать будем в процессе работы! И дуй за мной — в лабораторию, чтобы по десять раз во время воздушной тревоги туда-сюда не носиться. Да и ты, дедко Большак — перегоняй своих зверушек в пещеры. Там места хватит всем. Ну, а дорогой коньяк придётся оставить… — подытожил я.
— Вот же незадача! — горестно вздохнул мой дедуля, но спорить не стал.
Как говорится, чтобы работа пошла — нужен план, либо хоть какое-то его подобие. У меня план был. Через полчаса мы перетащили наш шикарный стол в подземелье и принялись за работу, не отходя от кассы. Леший тоже со своей задачей справился на отлично — перегнал своё «лесное стадо» в несколько больших пещер, соседствующих с лабораторией. Теперь вражеские самолёты нас точно не достанут — глубокие подземные пещеры стали отменным бомбоубежищем.
Леший, который нам уже ничем не сумел бы помочь, сразу отправился к своим зверушкам в дальнюю пещеру. Ваню, не имеющего вообще никакого опыта в магических делишках, мы усадили за чтение копии моей веды, которую составили с Глафирой Митрофановной еще в прошлый раз, когда разрабатывали целительский конструкт. Пусть ищет что-нибудь похожее на заклинание густого тумана, авось удастся как-нибудь его заточить под наши нужды.
К дедуле тут же присоединилась Акулинка, которой, особо, тоже было нечего поручить. Главное, чтобы под ногами не путалась, когда мы с Глашей начнём метаться по лаборатории и вырывать себе волосы на голове. Было такое уже неоднократно в моей практике и это обязательно повторится вновь. Такая уж натура у моей любимой женщины — нервничать раньше, чем что-то у неё не получается. Так сказать, заранее…
Так-то я уже знал подходящее под наши нужды заклинание под названием «Смертельная мгла Марены», открывшееся в веде после моего личного знакомства с самой Марой-Мораной-Мареной. Несмотря на громкое и жутковатое название, так называлось заклинание особо густого прибрежного тумана.
Похоже, что это «наследие» змееподобной мамашки Лихорука пришло к нам с тех пор, когда она подрабатывала на полставки богиней морского тумана и смерти, причиняемой морем. Это поведал мне по секрету мой одноглазый братишка, когда мы с ним поговорили в кои-то веки «по душам» и нам никто не мешал.
Правда, ничего смертельного в этом заклинании не было. Никаких ядовитых свойств эта «Смертельная мгла Марены» не имела, она даже не душила попавших в эту мглу людей и не лишала их кислорода. Это был обычный, только чрезмерно густой туман. Он представлял настоящую смертельную опасность только для моряков на судах, которые часто разбивались о прибрежные скалы, погрузившись в эту самую мглу. И именно моряки дали такое жуткое название этому «природному» явлению.
Первым делом мы решили опробовать это не очень сложное заклинание с Глашей, выбравшись из подземелья во двор старого дома Никитиных. Проследив за тоскливым взором моей женщины, я понял, насколько ей тяжело будет расстаться с родовым поместьем, несколько веков служившим семье Глафиры Митрофановны верой и правдой.
Я специально не лез в её голову своим ментальным даром, но все её мысли лежали на самой поверхности. Тут даже и обычный простак догадался бы, что так печалит мою любовь. В данный момент она думала о семейном кладбище, на котором лежала вся её родня, кроме самого основателя рода — Афанасия. А вот где он сам нашёл своё последнее пристанище, не знал никто.
Чтобы хоть как-то поддержать Глашу, я обнял её за плечи, а она уткнулась мне в грудь головой и горько разрыдалась. Вот такой я свою красавицу никогда не видел. Всё то недолгое время, которое мне посчастливилось провести рядом с ней, я считал её «железной леди», сломить которую не смогут никакие невзгоды.