И только сейчас, после всей беготни, до меня начала доходить вся нелепость случившейся ситуации: мы стоим на пороге портала, открытого неизвестно кем, и неизвестно на какое время. Причем, пространственный переход может закрыться в любой момент, а мы тут лясы точим.
— Дед, давай все разговоры в Пескоройке продолжим, пока портал не закрылся, — озвучил я собственные мысли. — Глаша, идите с Ваней и Акулинкой, а мы с Вольгой Богдановичем вас догоним…
— Давай, дочка, — поддержал меня мертвец, — внучок дело говорит!
— Вот что, деда, — спровадив всех в Пескоройку, произнес я, — ты тоже иди… Разместить там всех надо, накормить…
— Накормить-напоить, в баньке попарить и спать уложить — это я понял, — продолжил несложную цепочку старикан. — А сам чего ж не спешишь с женой и будущем дитятей отдохнуть?
— А у меня еще кое-какие дела остались, — честно ответил я. — Тут неподалеку…
— А Ивана с собой брать, стало быть, не хочешь? — догадливо прищурился мертвец.
— Да я один быстрее управлюсь, — ответил я. — А он пусть пока вместе с тобой на хозяйстве побудет. Ты-то, похоже, уже и забыл, каково оно живым быть? Вот он и поможет.
— Ну, что ж бывай, внучок! — попрощался мертвец. — Себя береги! Вот что, я портал сейчас закрою — на это у меня тяму хватит. Так что обратно своим ходом идти придётся…
— Правильно, закрывай, — согласился я со стариком. — Безопасность прежде всего. А обратную дорогу я найду — чай, не впервой!
[1] Раут — торжественный званый вечер, прием, но без танцев.
Глава 20
Дедуля нырнул в портал, который буквально через несколько секунд перестал существовать. Да, ломать, как говорится, не строить. Ну, а я, пока фрицы окончательно не просадили мне энергетическую броню, метнулся в сторону, уходя с линии огня. Вот теперь пускай взбивают пулями воздух, никому вреда от этого не будет.
Подпитав заклинание морока энергией, я быстрым шагом пошел вдоль позиций фрицев, которые в срочном порядке подтягивали резервы на звуки истерической стрельбы своих сослуживцев. Вот пускай теперь ловят черную кошку в тёмной комнате, когда её там нет. Правда, пройдёт совсем немного времени, и наложенное на мёртвых зверей заклинание морока рассеется. Вот тогда-то фашисты и удивятся, увидев, кто на них нападал.
Но как раз этот момент меня совершенно не волновал. Меня больше беспокоило, кто же открыл портал в Пескоройку? Кроме Королевы Маб, владеющей секретом пространственных переходов, других магов и волшебных сущностей с такими талантами у меня в знакомцах не было.
В общем, что это было, и кто нам всем, можно сказать, подставил плечо помощи, а кое-кого и вовсе спас от неминуемой смерти, так и осталось для меня неразрешимой загадкой. Ведь тому, кто открыл портал, должна быть известна конечная точка пути — Пескоройка. А сколько времени затерянное в лесах поместье князей Перовских пребывало в забвении, не знает даже сам Вольга Богданович.
Ладно, я решил пока отложить в сторонку разгадывание этой головоломки — сейчас нужно было сосредоточится на совершенно иной задаче. От лешего я узнал о печальной судьбе партизанского отряда товарища Сурового: выйдя на охоту за мной, фашистам удалось окружить и захватить партизан.
А серьёзно ослабевшему лешему не удалось ничем им помочь. Он и так едва-едва сумел сохранить мою семью, и я за это буду считать себя его вечным должником. Ведь Глафира Митрофановна и Акулинка для меня самое дорогое, что есть в этом мире. Да дед еще… Даже два — один живой и молодой, а второй старый и мёртвый. А сейчас, когда Глаша беременна… Так и вовсе…
Такие дела, но партизанский отряд был разгромлен. Многие погибли, а тех, кто выжил, взяли в плен и увезли в Покровку. Большего леший и не мог сообщить, но и на том спасибо! В общем, я решил попытаться вытащить партизан из фашистских застенков… Если, конечно, хоть кто-нибудь из них остался в живых.
К тому же, именно в Покровке у меня имелся собственный «агент» — трёхсотлетняя ведьма-француженка Глория-Луиза, которую мой «сосед по чердаку» лет этак триста назад спас от Марсельской чумы, которую сам же и запустил. Только эта страшная болезнь оказалась на редкость избирательной… Вернее, избирательным оказался сам повелитель смертельных болезней — всадник «белый» по имени Чума…
Когда мне открылась эта часть его памяти, я даже проникся тем «кодексом чести», который проповедовал глашатай грядущего Апокалипсиса: да воздастся каждому по делам его. В тот момент у меня даже отступил страх потерять собственное «я», настолько благородным был поступок Чумы по спасению маленькой девочки и всей её семьи от неминуемой смерти.