Как только забрезжило утро, Мишка открыл глаза. Вот дурак. В охранении никто не стоит. Их же могли взять ночью тёпленькими. Сон слетел в один миг. Только что было прохладно, а уже стало невыносимо жарко. Схватив карабин, Мишка рванул осматривать округу.
Когда вернулся, то увидел, как лейтенант что-то выговаривает Кухарину. Медсестра, оказавшаяся санинструктором, перевязывала второго раненого. Появление Мишки отвлекло внимание лётчика от Кухарина.
— Пришёл? И где ты был? — спросил лейтенант недовольным голосом.
— Местность осматривал, часовых-то не выставляли. Мало ли кто может заглянуть на огонёк.
— Ты хоть предупреждай, тёзка, а то я тут много чего передумал.
— Товарищ лейтенант, так вы принимайте командование над отрядом. А я буду разведчиком при вас.
— Хорошо, только я лётчик и в земных операциях не разбираюсь.
— Так вы пока тут лагерь организовывайте, а я в округе похожу, посмотрю, кто куда и зачем.
— Слушай, тёзка, в твоём сидоре чугунок лежит и куклу тряпичная. Для чего они тебе?
— Чугунок уже сейчас и пригодится вместе с моим котелком. А кукла, я не помню, как она попала к мне. А теперь что-то вроде талисмана.
— Когда вернёшься? С собой сала хоть возьми.
Живот Мишки сразу заурчал, требуя своей доли.
— Так я перекушу сейчас, а к обеду вернусь.
— Обязательно вернись, тёзка, ты сейчас наши глаза и уши.
В этот раз Мишка двинулся в другую сторону от грузовика, следуя так же, как и в прошлый раз. Солнце достигло верхушек деревьев и постепенно становилось жарко. Мишка выругался. Забыл сменить грязное исподнее и постирать. Со всеми этими хлопотами, событиями, переживаниями. Даже стыдно стало, когда он вспомнил, как Иван Николаевич застирал его вещи.
— Чушка я. Как мне в глаза смотреть Елене? Она ведь обратила внимание на мой вид. Что она подумала!
Краска стыда залила лицо Мишки. Ему захотелось вернуться, попросить прощение, переодеться. Лейтенант тоже хорош, мог и напомнить, а ещё красный командир! Отвлёкшись, Мишка не заметил, что лес повернул в сторону, а он бредёт среди редких кустарников. Увлёкшись рассуждениями и осмотром дороги, не заметил человека в крестьянской одежде с винтовкой.
— Стой! Хто таков? Откель и докуда путь держишь? — раздался грозный, не терпящий возражений, окрик.
Мишка резко остановился и повернулся в сторону голоса.
— Не балуй! Враз дырку проверчу из винтаря! — грозный голос принадлежал грозного вида старичку, лет пятидесяти, с густыми мохнатыми бровями и небольшой седой бородой. Винтовка в его руках смотрела Мишке прямо в грудь. — Не промахнусь в случае чаво! Руки уверх! Оружие кидай до меня!
— И как это выполнить? Если руки вверх, то чем я тебе оружие кину?
— Но-но, ты мне тут свою учёность показывать будешь. Делай, чаво сказали!
— Ты сам-то чьих будешь, отец? — спросил Мишка и бросил карабин до середины расстояния, которое их разделяло, одновременно шагнув вперёд.
— Наган тоже! — Мишка выполнил и это приказание, сделав ещё один шаг навстречу.
— И всё-таки, чьих будешь?
— Это тебе знать не положено! — старик подобрал карабин и наган, руки оказались заняты, чем воспользовался Мишка.
Всё произошло словно по наитию. Подсел под винтовку, опрокинул старика на землю, вырвал оружие и… услышал звук приближающихся мотоциклов.
— Твои едут! — зло пробурчал Мишка. — А я вот сейчас выстрелю по ним, а тебя тут оставлю. Знаешь, что они с тобой сделают?
— Ты чаво это? Я боец Красной Армии!
— Не знаю какой ты боец Красной Армии. Формы на тебе нет, настоящий махновец.
— Что было, то быльём поросло, — вдруг обречённым голосом проговорил старик.
Мишка сначала не понял, что имеет в виду взятый в плен. Когда до него дошло, то он даже обмяк и сел напротив лежащего старика.
— Ты чё, реально в банде Махно воевал?
— Сам ты в банде воевал, — заворчал старик. — Анархистская рабоче-крестьянская армия, били белых вместе с красными…
— Немцы, — Мишка передёрнул затвор карабина. — Если ты наш, то сиди тихо.
— Мне сигнал надоть подать нашим. Они за поворотом колесо заменяют на грузовике.
— Так ты не один? — присвистнул Мишка, не выпуская из виду старика и дорогу.
— Четверо.
— И как ты собираешься подать сигнал?
— Так это. Стрельнуть.
— Тебя же тут и положат. Убежать не успеешь. У них на каждом мотоцикле пулемёт стоит, что швейная машинка. И побреет, и причешет, и прошьёт.
— Там слышимости нету. Их побьют всех.
— Беги в лес с моим карабином, а я из твоей винтовки пошмаляю.