Но вот его начищенные сапоги исчезли из нашего супа, на стенах появились портреты других правителей и вельмож. Пришло время сравнивать. На одной из «встреч» времен «перестройки» я спросил освободившегося из идеологических застенков Бориса Чичибабина:
– Вот вам пришлось испытать преследования и при сталинском, и при послесталинском режимах. Какой же из этих режимов был страшнее?
Ответ на этот вопрос был у поэта, по-видимому, готов давно, потому что он не задумываясь сказал, что режим «развитого социализма» был для него более тяжелым, и подкрепил свою мысль словами Некрасова:
Бывали хуже времена, Но не было подлей.
Конечно, на сталинские времена пришлась его молодость с присущими этой поре жизни радостями и надеждами, но было, вероятно, и что-то, эти надежды питавшее. Что это было, мне определить невозможно, так как мои собственные надежды находились и находятся по сей день далеко за пределами этого мира, и поэтому я мог относительно беспристрастно сопоставить масштабы личностей Сталина и последовавших за ним правителей страны, в которой мне пришлось жить, и сравнение, как ни странно, было в пользу вождя народов. Не повлияли на мои выводы ни последующие разоблачения, ни последующие восхваления: Сталин становился всё страшнее и страшнее, но, даже теряя человеческие черты, он оставался значительнее и интереснее как личность, чем те полулюди, что пришли ему на смену.
Таково мое мнение, и вряд ли оно когда-нибудь изменится, да и времени на какие-либо изменения у меня уже не осталось.
Глава II. Бастионы совкового патриотизма dav
В первой трети XX века на планете Земля, на одной шестой части ее суши возник удивительный живой организм, получивший название «советский человек». Создатели этого не вполне одушевленного феномена, трудясь под неусыпным руководством Великого Селекционера разумной живности, более четверти столетия потратили на очистку своей продукции от вредных примесей. В этом длительном процессе очистки поначалу были уничтожены одушевленные «пережитки» – нэпманы, кулаки, старая ненужная интеллигенция. На этом первом этапе уничтожения в таком увлекательном процессе участвовала вся активная масса строителей нового мира, где кто был ранее никем, должен был стать всем. Затем пришло время разобраться с самой этой активной массой, поскольку в ее чреве также оказались вредные примеси – центристы, экономисты, левые уклонисты, правые уклонисты, замаскировавшиеся меньшевики, эсеры, анархисты и прочая более мелкая сволочь. На эту стадию очистки ушли все тридцатые годы.
Планам тотальной очистки существенно поспособствовала Вторая мировая война. Существует неоспоримая истина: на войне погибают лучшие, а лучшие создателям феномена под названием «советский человек» не только не были нужны, но даже могли активно или пассивно (самим своим существованием) мешать благородному делу. Поэтому, чтобы не ошибиться, творцы нового человека после войны ввели в действие дополнительные очистительные фильтры, как в виде добрых старых концлагерей, пополнившихся недавними офицерами и солдатами, подпавшими под растленное влияние Запада, подобно декабристам в европейском походе, так и в виде качественно новых процессов против уже упоминавшихся «безродных космополитов», театральных критиков-рабиновичей, потрясавших основы державы, вейсманистов-морганистов-менделистов, врачей-отравителей, генетиков и кибернетиков. Этот благотворный процесс был несколько замедлен и преображен (выродившись в травлю Пастернака) после кончины Иосифа Виссарионовича, но свои положительные результаты он все же дал и формирование «советского человека» можно было в значительной мере считать завершенным.
Справедливости ради следует отметить, что под советскую селекцию на ее первом этапе не подводились умные научные теории вроде ученых разработок австрияка-недочеловека и друга животных – известного нациста Конрада Лоренца (Нобелевский лауреат 1973 года!), предлагавшего любимому земляку-фюреру свои разработки по специальным приемам «устранения неполноценных элементов человеческой популяции». Тем более что, как уже было сказано, «в советской практике чаще всего устранялись именно «полноценные элементы» по уровню интеллекта. (К слову: поражает постнюрнбергская житейская успешность австрийских нацистов: ученый людоед Конрад Лоренц получил Нобелевскую премию, просвещенный подонок-гитлеровец Курт Вальдхайм многие годы возглавлял ООН, и только их кумиру Гитлеру не повезло. Что-то необычное, по-видимому, было в самом венском воздухе. Но к славному городу Вене мы еще вернемся в одной из следующих глав этого романа.)