«Второй постулат фашизма – единение народа с государством». В этом тезисе игнорируется главный вопрос: какое это государство, с какой идеологией, экономикой, с какими социальными и политическими целями. Само по себе государство – нейтральное явление. Разговор об отношении к «государству вообще» моден в кругу увлекающихся либертарианством, но несколько беспредметен. Догматическое, априорное антигосударственничество – явление того же порядка, что и державное идолопоклонство, но с обратным знаком. В России, как показывает исторический опыт, эти явления порождают и поддерживают друг друга. Эта ситуация привела к отсутствию в стране реальной политики.
«Третий постулат фашизма – традиция. Апеллировать будут только к былому величию. Фашизм – это всегда ретроспективная программа». И вновь ничего общего с реальностью. Наоборот, традиция (то есть культура и история) – это единственный серьёзный противовес «голосу крови». Традиция есть то, к чему человек может приобщиться по желанию, а этническая принадлежность дана ему с рождения. Следовательно, традиция – это выбор, свобода и ответственность. Традиция уравнивает людей. В ней нет логики исключения. Культурный и национал-расизм этой логикой живут (вот мы, а вот они, мы – соль земли, они – прирождённые холопы). Традиция пребывает в потоке истории и потому вовсе не привязывает нас к прошлому. Это не прошлое, а связь между прошлым и будущим, гарантия от исторических разрывов, консервант, сохраняющий коллективный опыт. Поэтому традиция не агрессивна, она не склонна завоёвывать себя или кого-то на стороне, она возвращает себе своё.
«Фашизм – это ретроимперия. Ничего нового фашизм не изобретает, пафос фашизма – в отмене прогресса». Ничего подобного. Наряду с «кровью» фашизм обожествляет прогресс: достаточно вспомнить экономику «третьего рейха». Правда и традиция – не враг прогресса, а точка его опоры и гарантия гуманности.
«Четвёртый постулат фашизма – неравенство. Фашистские государства – это армии, неравенство им свойственно, но армейское неравенство фашизм получает уже готовым – от рынка. Само неравенство создал не фашизм. Неравенство уже было создано олигархией и рыночной демократией». Важнейший, если не единственный критерий. С этим пунктом не поспоришь, расставлены все точки над «i».
«Пятый постулат фашизма – его тотальность». Странный критерий. Либерализм также тотален, социализм имел претензию на тотальность. Религия тотальна, так что же?
«Шестой постулат фашизма – язычество». А вот это верно. Причём языческая сущность фашизма тесно связана с неравенством. Тем не менее сложно согласиться вот с таким тезисом: «Язычество не обязательно означает отмену отеческой религии, но это означает модификацию христианской религии, приспособление таковой под потребности почвенного сознания». На самом деле речь должна идти о модификации христианской религии под потребности глобального рынка. Пример такой модификации даёт нам радикальный протестантизм, в частности кальвинизм [8]. Почвенное сознание также изначально имеет мало общего с христианским уранополитизмом, но в условиях глобализации ситуация несколько изменяется: почвенничество становится противовесом интересам финансового интернационала и, как следствие, консервантом традиции, в том числе христианской. Поэтому в отношении «почвенного сознания», как и в отношении государства, необходимо уточнение: о какой именно «почве», о какой традиции идёт речь.
Скатывание неолиберализма к прямой поддержке нацизма и фундаментализма – уже не теория, а очевидность. Максим Кантор когда-то признавал: «Именно либеральная демократия сегодняшний фашизм и подготовила… Фашизм прошлого века был побеждён союзом демократии, социализма, гуманистического искусства и религии. Все компоненты этой победы были сознательно уничтожены. Сегодня противопоставить фашизму нечего» [28].
Не замечать эту неутешительную логику исторического процесса невозможно. Но когда возникает вопрос о сущности и истоках фашизма, главное – не дать исказить историческую картину в интересах неолиберального истеблишмента.
Нередко для такого искажения используются концепции, опирающиеся на тезис о «вторичности» (и тем самым, меньшей виновности) фашизма по сравнению с коммунизмом. В рамках школы немецкого историка Э. Нольте и официальной установки на «нормализацию немецкой истории» в Германии принято считать, что гитлеровский режим – это реакция на сталинский режим, и поэтому Гитлера якобы нельзя считать агрессором. Факт перехода от политического противостояния к военным действиям (22.06.41) нередко не берётся в расчёт.