В ноябре 1802 года Гурреж был назначен командовать линейным кораблем «Эгль», спущенным на воду в Рошфоре в 1798 году. "Это превосходный корабль", писал он секретарю морского министра. Корабль был немедленно оснащен для действий в Санто-Доминго. Экипаж был набран в Бордо и деревнях прилегающей части французского побережья: они приняли участие в подавлении предательского восстания вожака черных рабов Туссен-Лувертюра, затем, возвращаясь во Францию, укрылись в Кадисе с началом войны. После того, как Гурреж покинул Санто-Доминго, его брат Гийом был убит «бандитами» во время следующего восстания рабов, подстрекаемых британцами.
Безденежный 50-летний голландец, лейтенант Ассмус Классен, присоединился к Гуррежу в Кадисе. Французский капитан был рад появлению Классена, так как тот был опытным моряком, да и лейтенантов у Гуррежа не хватало; он написал министру Декре письмо в поддержку просьбы Классена о выплате 2273 франков задержанного жалования. Подобно Гуррежу, Классен был пламенным революционером; он бежал во Францию в 1787 году, когда пруссаки и британцы подавили голландскую революцию. Он служил на фрегате «Конкорд», когда в мае 1793 года тот захватил «Гиену» Уильяма Харгуда неподалеку от Санто-Доминго, и в течение пяти лет был лейтенантом на «Жеммапе» под началом Жульена Космао-Кержульена, одного из лучших капитанов Вильнёва.
«Эгль» оставался в нейтральном Кадисе, проводя ремонтные работы на верфи Каррака под пристальным наблюдением нельсоновского шпиона консула Даффа. Моряки «Эгля» постоянно затевали ссоры с заходившими в порт британскими моряками, но Гуррежа здесь знали и любили, а он не преминул возобновить знакомства со старыми приятелями.
Пять из других кораблей, находившихся под командой Вильнёва — «Фугё», «Редутабль», «Аргонавт», «Герой» и «Дюге-Труэн» — были блокированы в Эль-Ферроле в течение двух лет и не имели достаточного мореходного опыта. Еще два корабля — «Альхесирас» и «Ашилль», недавно построенные и со свеженабранными экипажами — присоединились к нему в Вест-Индии, ведомые контр-адмиралом Шарлем Магоном, который, несомненно, был самым энергичным и драчливым из всех французских адмиралов. Его отец был чиновником в Санто-Доминго, а сам он служил в колониальном управлении, принимая также участие в работе комитета, задачей которого было улучшение флотской организации. Женившись на графине перед самой революцией, Магон подвергся обвинениям в роялизме и был вынужден развестись, чтобы сохранить их совместную собственность. Как и многие другие французские офицеры, он вложил свои деньги в колонии, и рассматривал их удержание делом не только национальной, но и персональной важности.
В молодости Магон был участником боевых действий в Чесапикском заливе, которые предрешили судьбу армии Корнуоллиса в Йорктауне и в целом британцев в Америке. Ему доводилось бить британцев в Индийском океане. Он знал, что французский флот способен на большее, чем недавние жалкие действия, и жаждал отомстить британцам.
Уильям Джеймс в своей морской истории, написанной в 1823 году, утверждал, что "не следует делать скидки французам и испанцам на неопытность их экипажей". Это слишком сильное утверждение: некоторые экипажи, особенно испанские, действительно были плохо обучены. Но также не является правдой и то (как утверждают некоторые истории о Трафальгаре), что британская блокада держала все вражеские корабли в портах в течение пяти лет. Многие французские и некоторые испанские моряки сражались в Санто-Доминго, Латуш заботился о должной подготовке тулонских кораблей, а в 1805 году много моряков из обеих эскадр совершили плавание в Вест-Индию и назад, провели сражение на равных с Кальдером. Вильнёв был пессимистичен, думая, что этого желает Декре, но глухое ворчание в Объединенном флоте после прибытия в Кадис во многом было связано с крушением надежд. Многие, как Магон, рвались в бой и жалели, что с ними больше нет Латуша.
Глава 5
Спокойно, как на озере в Сноу