«Дыши хорошенько! Набирайся сил! Плыви на Север! Передай ему от нас привет!»
Три раза выпустив фонтаны, кит, выгнув спину, нырнул в морскую глубь — казалось, туда покатилось гигантское колесо. Повалил густой снег, и вскоре все вокруг исчезло в месиве бурана. Кит больше не появлялся… но я запомнил его (или ее) на всю жизнь.
Инуиты, еще не остывшие от возбуждения, составили мне компанию, и мы за кружкой пива обсудили неожиданный визит. Кит, которого мы видели, сказали они мне, был самым большим существом в знакомом им мире. Во времена их отцов арвек встречался повсюду: «В каждую бухту, в каждый залив их заходило так много — не сосчитать». А потом, по их словам, у берегов Баффиновой Земли появились большие корабли, и белые люди принялись убивать огромных китов. Сейчас их осталось так мало, что инуиты Понд-Инлета почитают себя счастливыми, если за несколько лет увидят хотя бы одного кита.
Я считаю, что мне тоже повезло. Арвек, или Bqlaena mysticetus, как он известен в научном мере, он же «усатый», «гренландский», «гладкий арктический», «полярный» и т. д., как его называли из поколения в поколение китобои, сейчас одно из редчайших животных на Земле, возможно, даже более редкое, чем его собрат сарда.
Великан среди великанов, гренландский кит достигал более двадцати метров длины и до девяноста тонн веса, хотя в последнее время — после того как мы обрекли его на вымирание — лишь редким уцелевшим особям удавалось дорасти до пятнадцати метров и до веса в шестьдесят тонн. Внешне он напоминает гигантского головастика, а слой его подкожного сала более 60 сантиметров толщиной — толще, чем у любого другого вида китов, что позволяет получить до 28 тонн горючего. Вдобавок также по сравнению с другими китами у него самая большая «голова», дающая до двух тонн «китового уса».
Эти киты были так огромны, что до недавнего времени вызывали у своих преследователей чувство благоговейного страха, о чем свидетельствует, например, такая запись, сделанная в XIX веке: «Представьте себе его пасть вместимостью в триста баррелей… почти десяти футов высотой, двадцати футов длины и пятнадцати футов ширины и губы толщиной в четыре фута. (Из одних только губ и глотки можно натопить 60 бочек жира. Когда кит кормится, его губы растягиваются на тридцать футов, так что за один «глоток» кит процеживает до четверти мили океанской воды, вылавливая крошечные организмы, составляющие его пищу. Баррели крови с температурой свыше ста градусов[89], движимые сердцем объемом до трех баррелей, циркулируют по мощным кровеносным сосудам, самые крупные из которых достигают до фута в диаметре».
Добыча гренландского кита сулила огромные количества китового уса и ворвани, что сделало его самой желанной добычей китобоев. Как только китобои узнали о его существовании, они тут же с присущей им алчностью бросились за ним в погоню. Но обнаружили гренландского кита на удивление поздно.
Летом гренландские киты проникали в бухты и проливы, расположенные на широком пространстве от Земли Франца-Иосифа в восточной части Баренцева моря до Шпицбергена, северо-восточной Гренландии, Девисова пролива, моря Баффина и восточных островов Арктического архипелага Канады на западе. В октябре, когда в высоких широтах начинали темнеть небеса, а арктический пак, утолщаясь, покрывал все большие пространства моря, эти великаны, лопавшиеся от жира, накопленного во время летнего нагула на планктонных пастбищах, начинали свое величественное шествие на юг. Те, которые возвращались из вод восточной Гренландии, спускались к югу через отделяющий ее от Исландии Датский пролив. Идти в европейские воды киты не могли, поскольку если бы они двинулись в том направлении, то натолкнулись бы на теплое течение Гольфстрим, где им, одетым в суперзащитный слой жира, было бы не «по себе» в воде с температурой на несколько градусов выше точки замерзания. Обогнув мыс Фарвель, неисчислимые армады китов из Гренландского моря, как мне думается, продолжали двигаться на юго-запад через море Лабрадор и к концу ноября выходили с холодным Лабрадорским течением к проливу Белл-Айл; через него они затем проникали в залив Св. Лаврентия, где и проводили зимние месяцы. Тем временем их многочисленные собратья, проведшие лето в Девисовом проливе, море Баффина и в водах Арктического архипелага, держали путь на юг к Гудзонову проливу или проливам Фьюри и Хекла, чтобы через один из них войти в бассейн Фокс и Гудзонов залив, где они зимой производили на свет и растили свое потомство в разводьях, очищенных от льда неистовыми ветрами и мощными приливными течениями.