Капитан скомандовал: «Тали травить[97], гарпун приготовить!» На море было довольно сильное волнение, но никогда прежде мне не доводилось видеть, чтобы кто-нибудь так ловко, как эти норвежцы, спускал на воду свою плоскодонку и прыгал в нее с фальшборта. Оставшиеся матросы передали двум гребцам заранее приготовленные весла, помощник схватил длинный пятнадцатифутовый «убойный» ручной гарпун, и небольшой отряд быстро направился к раненому киту.
Гребцы, развернув лодку кормой, на которой стоял с гарпуном в руках помощник капитана Ганс Андерсен, медленно подвели ее к великану. Временами тяжелая волна скрывала их из виду, потом они снова появлялись рядом с морским чудищем, чьи замедленные движения тут же сменялись пенившим воду судорожным рывком: кит, восстановив равновесие, бросался на своих преследователей, которые сразу же пускались наутек. Смелый помощник, чтобы нанести смертельный удар, пытался подойти к киту то с одной, то с другой стороны, но все безрезультатно. Всякий раз измученный кит собирался с последними силами, чтобы поменяться местами с противником и перенести войну на его территорию. На море усиливалось волнение, над водой опускалась вечерняя мгла, а дуэль нападающей и обороняющейся сторон все не прекращалась. Когда наступившая темнота скрыла участников сражения, капитан Стоккен, обратившись ко мне, сказал: «Это очень дикий кит. Придется выстрелить по нему еще разок, иначе Андерсену не сдобровать».
Потянувшись к паровому гудку, он дал троекратный сигнал, приказывающий лодке возвращаться на судно. Через несколько минут мы увидели в лодке весело улыбающегося Андерсена: с гарпуна, зажатого в его руке, струилась кровь.
«Ба! Ты все-таки проткнул его», — заметил Стоккец.
«Ну да, как только вы дали гудок», — улыбаясь ответил помощник.
Плоскодонку вместе с командой быстро подняли на судно, а кита привалили к борту и привязали за хвост. Вся охота заняла семь часов».
Так исчезли из Ньюфаундлендских вод огромные полосатики, но не удрав в какое-то отдаленное убежище, как уверяли сторонники этой версии их исчезновения, а угодив прямо в жи-ротопенные котлы, скороварки и мучные установки китобойной промышленности.
Первая мировая война дала китам передышку, пока люди направляли свою разрушительную энергию на уничтожение себе подобных. Особенно остро нуждались в такой передышке большие полосатики Северо-Западной Атлантики. С начала наступления на китов в 1898 году норвежцами было «добыто» свыше 1700 синих китов, 6000 финвалов и 1200 горбачей — таков был «урожай» в Море Китов. Не следует забывать, что в эти сведения вошли только те киты, которых доставили на перерабатывающие заводы. Они не включают потерянных смертельно раненных китов, умерших от голода детенышей и раненых животных, погибших затем от инфекций.
Я обращаю особое внимание на эту последнюю причину потому, что киты, по-видимому, крайне восприимчивы к инфекциям, вызванным земными бактериями и вирусами, против которых у них нет или почти нет природного иммунитета. Этот фактор смертности редко упоминается в дискуссиях о китобойной практике и обычно игнорируется официальной статистикой, свидетельствующей о причиняемом китобоями ущербе. В то же время сами китобои прекрасно знали о факторе инфекции и издавна им пользовались.
Еще в IX веке жители норвежских фиордов загоняли стаи малых полосатиков в глубину своих узких и длинных заливов, перегораживая затем выход из них сетями. Оказавшихся в ловушке китов они атаковали не гарпунами или копьями, а стреляли в них из самострелов специальными стрелами, которые они предварительно выдерживали в чанах с гнилым мясом. Микробы, занесенные в организм китов с помощью таких «инъекций», были настолько опасными, что кит умирал в течение трех-четырех дней, и его раздувшаяся туша, казалось, клокотала от гангрены и сепсиса. Мясо такого кита было, естественно, непригодно для использования, но китовый жир не портился и шел на изготовление лампового масла, дегтя и т. п. продукции. В фиордах близ Бергена сейвалов убивали примерно таким же варварским способом вплоть до начала XX века[98].
Опустошив к 1908 году стада больших полосатиков по обе стороны Северной Атлантики, хищные стаи норвежских судов-китоубийц хлынули через экватор в воды Южной Атлантики. Оттуда они быстро нашли дорогу сначала в Тихий океан, а затем в Индийский, оставляя за собой береговые базы и распространявшееся подобно миазмам зловонное дыхание смерти. Опустошение, причиненное китам Мирового океана в тропической и умеренной зонах, ранее показалось бы просто немыслимым по своим масштабам. В течение буквально нескольких лет история стала свидетелем фактического уничтожения остатков южной популяции гладких китов, массовой бойни не тронутых ранее стад горбачей и почти полного вымирания серых китов в северной части Тихого океана.
98
В моей самой первой книге «Кит на заклание» (1972) описана гибель от сепсиса крупной самки финвала, которую заманили в небольшую лагуну на южном берегу Ньюфаундленда и использовали в качестве мишени для ружейного огня.