«Нет. Теперь не часто. Когда Гат перекрыли, на следующее лето целыми сотнями они подходили с моря, а кроме них большие стада гринд и даже несколько крупных китов, ну и конечно, миллионы и миллионы сельдей и макрелей. Но сквозь дамбу ведь не пройдешь. Киты повернули вспять и ушли в море, а вот морские свиньи задержались до августа: они то приходили, то уходили, возвращаясь каждые несколько дней, словно желая проверить, не свободен ли путь в пролив. Однажды, когда были открыты восточные ворота, целое стадо проникло в шлюз и я, пожалуй, пропустил бы их через него, если бы не боялся, что мой начальник учинит мне за это разнос.
После этого они не возвращались сюда долгие годы. Но пару лет тому назад появилось примерно такое же стадо. Может, это было то же самое стадо, не знаю. Как не знаю, что у них сейчас на уме, ведь они определенно чего-то ждут, разве не так?» Он по
молчал и посмотрел в сторону Гата, туда, где дымили трубы новых промышленных предприятий, построенных после прокладки дамбы. «Во всяком случае, я надеюсь, что эти сукины дети на скоростных катерах на этот раз оставят их в покое. В прошлом году они гоняли их весь уик-энд[107] и, как я слышал, застрелили парочку — просто так, ни за что, ни про что».
Будут ли обыкновенные гринды и некоторые родственные им формы когда-либо снова плавать в Море Китов — вопрос спорный. Хотя прямое их истребление человеком сократилось, похоже, что мы продолжаем их убивать косвенно и непреднамеренно путем интенсивного загрязнения морей. В водах от Новой Шотландии до Нью-Брансуика в теле обыкновенных гринд были обнаружены чрезвычайно высокие концентрации ядовитых химикатов, и это бедствие, кажется, усугубляется со временем.
Когда-то в Море Китов водилось множество мелких китов других видов. Одним из наиболее привлекательных было желтовато-белое создание, достигавшее более пяти метров длины и до тонны веса. Будучи весьма общительными, они собирались в большие стаи, насчитывающие сотни особей. Эти создания обладали голосом, который четко воспринимался человеческим ухом, за что и заслужили прозвище «морской канарейки», данное им первыми китобоями. Нам они известны как белые киты, или попросту белухи.
Белуху относят к арктическому виду, поскольку в наше время она обладает значительной численностью только в Арктике. Но так было не всегда. В 1535 году, когда Картье достиг верховьев реки Св. Лаврентия, он обнаружил, что тамошние воды кишат «рыбой неизвестного нам вида… с белыми как снег туловищем и головою. В этой реке их очень много. [Индейцы] зовут их «адхотуйс» и говорят нам, что они очень хороши на вкус». В 1650 году Пьер Буше встречал белых китов на всем протяжении реки от устья реки Сагеней до места, где сейчас находится Монреаль: «От Тадусака до Квебека видишь, как они то и дело выныривают из воды — их здесь исключительно много, они очень длинные и крупные и от каждой можно получить не меньше барреля жира». Шамплейн также отмечал «большое количество белых морских свиней в реке» и отменное качество их жира, за который дают большие деньги.
Хорошие деньги давали и за их шкуры, из которых изготовляли высококачественную сафьяновую кожу. Не удивительно поэтому, что уже с 1610 года французские колонисты убивали белых китов во все возрастающих масштабах. В Новой Франции «промысловые» места обитания белух ценились среди наиболее желанных источников побочного дохода, а первые дарственные феодальным властителям в районе реки Св. Лаврентия обычно включали особые и исключительные права на промысел всех обитающих в ней видов морских свиней, особенно белой разновидности.
Специальным указом губернатора Новой Франции от 1710 года шести землевладельцам на реке Уэйл была предоставлена монополия на промысел белой морской свиньи; другой указ, разрешающий подобную монополию в Пуан-до-Ирокез, возвещал, что «повелением Короля в этом крае будет создано как можно больше таких промыслов». Повеление короля было исполнено с таким энтузиазмом, что к середине столетия между Пуан-де-Монтом и Иль-о-Кудром функционировало не меньше восьми компаний по промыслу белых китов. Вместе они истребляли, наверное, по нескольку тысяч белух каждый год.
Индейцы реки Св. Лаврентия с незапамятных времен знали об одной особенности белых морских свиней, которая до недавнего времени оставалась неизвестной науке. Речь идет о способности многих китов «видеть» дорогу сквозь мутную воду с помощью своеобразного эхолокатора. Доисторические индейцы открыли, что нарушение системы приема отраженного звука дезориентировало этих животных и облегчало их добычу. Особенно успешно они пользовались этим открытием у острова Иль-о-Кудр, мимо которого огромные стада белух шли за приливом вверх по течению реки в погоне за рыбами, составлявшими их главную пищу, и возвращались обратно с отливом.