Ксуф
650 Довольно слов! Учись счастливым быть.
А для начала я на месте встречи
Устрою пир для всех, и мы за стол
С тобою сядем — шутка! — день рожденья,
И до сих пор он жертвой не почтен.
В Афины ты поедешь, но как гость,
Там ублажу тебя пирами, город
Осматривать ты будешь, сыном я
Не назову тебя еще. Царицу
Бездетную мне счастьем огорчать
Своим бы не хотелось.
Будет время,
Когда, со мной согласная, сама
Тебе вручит она права на царство.
660 Ион, сиречь, Идущий[608] — вот тебе
И имя, сын. Следы связал с моими
Ты первый, как из храма выходил я;
Ступай же, созови друзей на пир:
Отвальная с богатой жертвой будет...
А вам, рабыни, цепи на уста![609]
Коли жене хоть слово — ждите казни.
Ион
Идти — пойду. Но счастья в сердце нет.
Коль не найду родимой, царь-отец,
670 Мне жизнь не в жизнь.
Добавлю пожеланье,
Чтоб род ее афинский был, — тогда,
Хоть с женской стороны, но мой язык
Свободен,[610] а не то среди народа
Без подмеси, будь даже гражданин,
Но гость, ты — раб и говорить не смеешь.
Оба уходят.
ВТОРОЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ АНТРАКТ
Хор
Строфа
Я слезы вижу, я внемлю
Скорбному воплю, и стоны,
Стоны прорвались. Царица
Узнала, что мужу
Счастье отца открылось,
680 А ей оставаться бездетной...
О сын Латоны, о вещий!
Что значит твое предсказанье?
Откуда он, этот питомец
Алтарный, и кто его мать?
Я мучусь сомненьем:
Коварства тут нет ли какого?
Судьбы трепещу я,
Куда повернется судьба?
Понять не могу откровенья,
690 Мне страшны слова
И сын этот чуждой крови,
Что в дом наш наследником входит...
Во всем этом кто же обмана,
Как я, не почувствует, сестры?
Антистрофа
Подруги! Нашей царице,
Может быть, лучше скажем...
Все ей откроем про мужа,
С которым надежды
Долго она делила
И жребий слила, на горе.
Он-то теперь с удачей,
А ей суждены только беды:
700 До старости белой без сына
И жить без друзей суждено ей...
О жалкий! богатства
И дома чужого — все мало...
Да сгибнет! Да сгибнет!
Он предал мою госпожу.
Из рук его богу отрадной
Огонь не спалит
Пусть жертвы ни разу, ни разу.
710 Царица ж узнает, что близок
Тот пир, где, еще непривычны
Друг к другу, царь с сыном садятся.
Эпод
О вы, парнасские скалы!
Ты, утес, где тучи лежат,
Где Вакх, воздымая горящую ель,
С менадами в беге крылатом
Делит влажную ночь, —
Я вас призываю.
Да в город ко мне не войдет
Тот юный! Скорее его
720 Пусть дни молодые прервутся...
Стеная, наплыв чужестранный
Наш город бы встретил...
И тех не довольно ли с нас
Гостей Эрехтея?..[611]
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Креуса и старик (дядька) идут со стороны лавровой рощи. Старик весь белый, с палкой. Креуса идет возле и по временам его поддерживает.
Креуса
О старец — пестун моего отца,
Когда он солнце видел, Эрехтея,
Взбирайся к дому Вещего, — со мной
Ты радость здесь разделишь, если бог
Мне обещает счастье материнства...
730 Счастливой быть при друге — в этом есть
Особая отрада, а постигни
Нас — боже сохрани — теперь беда,
Что слаще сердцу ласкового взора?
Как ты отца когда-то чтил, тебя
Я чту, старик, хотя и заменила
Покойного владыку твоего...
Старик
Родителей достойных дочь, — их славу
Хранишь ты, о царица! Ты своих
Не посрамила предков земнородных.
Веди, веди меня к оракулу, но путь
Туда тяжел — моим ногам дрожащим
740 Поддержкой будь, а дряхлости — врачом.
Креуса
За мной, старик, гляди, куда ступаешь.
Старик
Вот-вот...
Эх, ноги еле-еле, ум — стрелой.
Креуса
Где поворот, на палку опирайся.
Старик
(ощупывая путь посохом)
И посох слеп, когда не видит глаз.
Креуса
Бодрись, старик, бодрись, насколько можешь.
Старик
И рад бы был, да сил-то где возьмешь?
Креуса
(к хору)
О женщины, у челнока и стана
Надежные подруги! Что сказал
Царю о детях Феб? Сюда за этим
Спешили мы. Скорей же говорите,
750 И если весть удачна ваша, в нас
Вы не обманетесь — награда будет.
вернуться
609
А вам, рабыни, цепи на уста! — частый в античной трагедии случай, когда действующие лица призывают хор к сохранению тайны, — здесь, однако, хор нарушает свои обязательства (см. ниже, ст. 754 — 807).
вернуться
610
...но мой язык свободен... — Еврипид вкладывает в уста Иону рассуждение об афинской «парресии» — праве свободно высказывать в народном собрании свое мнение; это право распространялось только на полноправных граждан, происходящих от афинян.