(Исчезает. На сцене никого.)
Голос Гекубы
(из шатра)
О девушки... выйти мне дайте!
60 Поднимите, троянки, рабыню,
Что когда-то звали царицей.
Вы берите меня, вы ведите меня,
Поднимайте за дряхлую руку.
На костыль опершись, попытаться хочу
Эту сень скорее оставить,
Пред дрожащей стопой
Подвигая опору.
Из шатра в сопровождении нескольких рабынь, которые ее поддерживают, выходит Гекуба, опираясь на высокий посох. Ее волосы густы и сплошь в серебряных нитях седины — они подрезаны. Одежда темная и бедная. В темных глазах проблескивают затаившиеся искры.
Гекуба
О молнии Зевса! О мрачная ночь!
О, зачем среди теней твоих
70 Это виденье?
О царица Земля. Возвращаю тебе,
Сновидений мать чернокрылых,
Призрак ночи, твое исчадье...
Сына, который таится во Фракии, дочь Поликсену,
Милую дочь, ты в виденье, вселяющем ужас холодный,
Сердцу явила.
О боги земли, спасите мне сына.
Нашей ладьи якорь последний,
80 Он один под кровом отчего друга
В этой фракийской земле
Снеговершинной храним.
Новое что-то
Близится, точно песня, полная слез,
К сердцу, полному слез:
Так никогда оно не дрожало
Без перерыва от ужаса, сердце мое.
Если б, о девы, теперь нам
Гелена вечного, если б
Сон объяснила Кассандра.
Где она, где?
90 Видела: лань я пятнистую будто, к коленям прижавши,
Тщетно от волка спасаю — нет жалости в пасти кровавой.
А потом... а потом — новый ужас:
Над вершиной могильной
Встала тень Ахиллеса — она
Из троянок несчастных — одной
Для гроба просила...
О боги! Спасите мое,
Мое спасите дитя,
Вас молю я, мою Поликсену.
На орхестру спускается хор из 15 троянских пленниц.
На крылатых стопах мой покинут шатер:
Я украдкой к тебе, Гекуба,
100 От постылого ложа, где жребий меня
Оковал, далеко от Трои,[266]
Ахейца рабыню с злаченым копьем
И лова его добычу.
Но я бремени муки с тебя не сниму...
Мои вести — новое иго,
И сама я, царица, — зловещий герольд.
На собранье людном данаев,
Говорят, решено Ахиллесу твою
Дочь зарезать. Слыхала ль: горя
110 Кольчугой, он встал над гробом?
Это он и ладьи на волнах удержал, —
А у них уж ветрила вздувались тогда,
Напрягая канаты, — и царь возопил:
«О, куда ж вы, могилу мою
Обделив, куда ж вы, данаи?»
И волны сшибались в пучине вражды,
Где эллинов мысли двоились.
Одни копьеносцы кричали: «Дадим
Могиле девицу», другие:
«Не надо» — кричали. Меж них
И ложе был вещей вакханки твоей[267]
120 Почтивший — Атрид Агамемнон.
А против вздымались две ветви младых[268]
На древе Афины — две речи лились
И волей сливались единой.
Шумели герои, что надо венчать
Могилу свежею кровью;
Что стыдно для ложа Кассандры — копье
Ахилла унизить, шумели.
130 Но чаши весов колебались еще,
Пока сын Лаэрта, чей ум
Затейливей ткани узорной,
Чьи сладкие речи умеют сердца
Мужей уловлять, не вмешался.
И так говорил он, внушая мужам:
«Иль лучшему в сонмах Данайских
Рабыню убить пожалеем?
Смотрите, чтоб мертвый, царице представ
Аида, данайцев не назвал,
Собратий забывших, которых в Аид
Сослала любовь их к Элладе
140 С Троянской равнины».
Сейчас Одиссей, царица, придет...
Детеныша он от сосцов
Твоих оторвет материнских,
Вырвет из старой руки.
Иди к кораблям, иди к алтарям!
Колени Атрида с мольбой
Обняв, призывай ты небесных,
Подземных царей заклинай!..
И если помогут мольбы,
Дочь будет с тобою, Гекуба...
150 Иначе увидеть придется тебе,
Как девичья кровь обагряет
Вершину могилы
И черные реки бегут
С золотых ожерелий.
вернуться
Структура парода в этой трагедии своеобразна: обычно за анапестическим вступлением следует собственно хоровая часть, которая здесь отсутствует, сами же анапесты используются для пространного повествования, имеющего сюжетное назначение.
вернуться
...далеко от Трои... — Поскольку действие происходит напротив Трои, то «далеко» — недосмотр переводчика. В оригинале: «изгнанную из (отлученную от) Трои».
вернуться
...вещей вакханки твоей... — Кассандры. После падения Трои Агамемнон получил в качестве пленницы-наложницы Кассандру, дочь Гекубы, наделенную пророческим даром.
вернуться
Две ветви младых. — В оригинале «два Тесеида», т. е. сыновья Тесея Акамант и Демофонт (ср. «Гераклиды», ст. 119). Гомеровский эпос ничего не знает об участии этих царей в Троянском походе, но, по-видимому, уже в VI в., во время борьбы за Сигей (на малоазийском побережье), афиняне обосновывали право на область Троады заслугами своих предков в Троянской войне (ср.: Эсхил, «Евмениды», ст. 397-402).