Нет, презирать богов не мне — я смертен.
Тиресий
200 Да, перед богом тщетно нам мудрить.
Предания отцов, как время, стары,
И где те речи, что низвергнут их,[521]
Хотя бы в высях разума витал ты?
Пожалуй, скажут мне: «И как не стыдно?
Старик плясать собрался и плющом
Чело обвил!» А разве где-нибудь
Нам обозначил бог, что пляшет юный,
А не старик в честь Вакха? Нет, почет
От всех равно приятен богу Вакху:
Поклонников не делит Дионис.
Кадм
210 Тиресий, солнце для тебя не светит;
Мой ясный долг — предостеречь тебя.
Вот царь Пенфей, трон от меня приявший,
Сюда спешит. О, как взволнован он!
Что-то нам скажет в гневной речи внук мой?
Входит Пенфей.
Пенфей
Уехал из страны я — праздный путь!
Дурные вести слышу отовсюду.
Нежданная постигла нас беда:
Дома, детей фиванки побросали;
В вакхическом безумии они
Скитаются в горах, поросших лесом,
220 И бога Диониса — что за бог,
Не знаю — буйной почитают пляской.
Среди их роев полные вином
Стоят кратеры, а вакханки наши
Тайком, поодиночке, в чащу леса
Бегут — с мужчиной ложе разделить![522]
По виду — вдохновенные менады,
Но Афродита им милей, чем Вакх.
Иных я уж поймал: связавши руки,
В тюрьме теперь их люди стерегут.
А тех, что нам покуда не попались,
На Кифероне всех переловлю:
Ино, Агаву, что от Эхиона
230 Меня родила, Актеона мать —
Я разумею Автоною — крепко
В железо их велю я заковать,
Авось тогда пройдет их беснованье.
Да, говорят, какой-то чародей
Пожаловал из Лидии к нам в Фивы...
Вся в золотистых кудрях голова
И ароматных, сам с лица румяный,
И нега Афродиты у него
В глазах; обманщик этот дни и ночи
С девицами проводит, — учит их
Он оргиям ликующего бога...
Ну, попадись он мне, — тогда стучать
240 О землю тирсом, встряхивать кудрями
Не долго будет — голову сниму.
Он смеет богом Вакха называть!
Он говорит, что в Зевсовом бедре
Он был зашит — тот жалкий недоносок,
Которого огнем небесным Зевс
Испепелил, а заодно и матерь,
За лживую о браке похвальбу!
Все это знают, и неужто дерзкий,
Кто б ни был он, хулой не заслужил
Позорной петли? Ба! Что вижу! Новость!
Вот диво-то! Тиресий-чудодей
250 И матери отец, как будто на смех,
В небридах пестрых, с тирсами в руках
Служить собрались Вакху! Дед, могу ли
Я старость чтить, теряющую смысл?
Да сбросишь ли ты плющ? От тирса руку
Освободишь ли наконец, старик?
(Тиресию.)
Все ты, Тиресий? Видно, снова хочешь,
Вводя к фиванцам бога, погадать
По птицам и за жертвы взять деньжонок!
О, если б не седая голова
Тебя спасала, посидел бы ты
Теперь в оковах, там, среди вакханок,
260 За оргии порочные твои!
Нет, тот обряд, где женам подают
Сок виноградный, чистым не признаю.
Корифей
Безумец! Ни богов, ни Кадма чтить,
Посеявшего колос земнородный,
Не хочешь ты и только род позоришь!
Тиресий
Когда умен вития и предмет
Искусно выбран им — пусть речью плавной
Сердца пленяет. Ты ж, Пенфей, лишь словом
Легко владеешь, точно умный муж,
Ума ж не видно в лоске слов твоих.
270 А гражданин тот вреден, коль, речистый
И властью смелый, смысла он лишен.[523]
Смеешься ты над нашим новым богом:
О, если бы внушить тебе я мог,
Как будет славен он по всей Элладе!
Послушай, сын мой: два начала в мире
Суть главные. Одно — Деметра-матерь
(Она ж Земля; как хочешь, называй).
Она сухой лишь пищею нас кормит;
Ее дары дополнил сын Семелы:
Он влажную нам пищу изобрел, —
280 Тот винный сок, усладу всех скорбей.
В нем он и сон нам даровал, забвенье
Дневных забот — иного ж не найти
Им исцеленья. Он, вдобавок, людям
Сам бог, себя дозволил в возлиянье
Другим богам преподносить[524] — и этим
Всех благ он стал источником для них.
Тебе смешно, затем что Вакх зашит
В бедре у Зевса был. Вот смысл преданья:
Когда его из горнего огня
Исхитил Зевс и дивного младенца
Возвел в богов обитель, на Олимп, —
290 Его согнать с него хотела Гера;
Но Зевс ей воспротивился и мерой,
Достойной бога, Диониса спас.
Эфира надземельного частицу
Он оторвал и дал ей образ сына;
Тот призрак он «заложником» супруге
Ревнивой выдал. Люди же потом —
Сказанье извратив, что бог богине
«Заложником» младенца передал,
И таинства слова переиначив,[525]
Слух распустили, будто Дионис
Взаправду вскормлен был в бедре Зевеса.
Он — и вещатель: в исступленье Вакха
Пророческого духа скрыта мощь:
300 Своим наитьем необорным бог наш
Завесу тайн с грядущего срывает.
Он — и воитель: сколько раз в строю
Доспехами сверкающее войско,
Еще копья не зная супостата,
Рассеялось! От Вакха этот страх.
И ты увидишь: на горе двуглавой,[526]
Что высится над Дельфами, наш бог
Под пляски шум в дружине тирсоносной
Огнем лучин дубравы озарит
И будет всей Элладой возвеличен.
И ты, Пенфей, послушайся меня:
310 Не царь один повелевает людям, —
И если ум твой поврежден, покинь
Уверенность, что непреложно судишь.
Нет, бога нового в страну приняв,
Почти его священным возлияньем
И таинств ты смиренно приобщись,
Венком зеленым голову украсив.
Конечно, женщин скромности учить
Не Диониса дело: это дар
Самой природы. Чистая душою
И в Вакховой не развратится пляске.
Когда народ толпится у дворца
320 И граждане Пенфея величают,
Тебе приятно, да? И Дионис
Неравнодушен к уваженью смертных.
Итак, покрывши голову плющом,
На смех тебе, плясать мы с Кадмом будем:
В честь бога пляска и седым идет.
И не склонишь меня ты спорить с богом:
Безумец ты, и никакое зелье
Не исцелит недуга твоего, —
Скорее, мнится, зельем ты отравлен.
вернуться
521
Ст. 200—203. И где те речи, что низвергнут их... — В уста Тиресия вложена полемика с идеями софиста Протагора, изложенными в его сочинении «Низвергающие речи».
вернуться
522
Ст. 223. ...с мужчиной ложе разделить! — Дионисийским оргиям, носившим с самого их зарождения характер аграрной магии, первоначально был, несомненно, присущ элемент полового разгула, который рассматривался как средство стимулировать плодородие природы. В «Вакханках», однако, это подозрение Пенфея (ср. ст. 354, 454, 487, 957 сл.) не находит подтверждения (см. ст. 686—688, 693 сл.).
вернуться
523
Ст. 266—271. Критика ораторского искусства, используемого в корыстных целях безответственными политическими лидерами.
вернуться
524
Ст. 284—286. ...бог, себя дозволил в возлиянье другим богам преподносить — идея, использованная впоследствии христианскими писателями для обоснования обряда причащения к «крови господней».
вернуться
525
Ст. 286—297. Рационалистическое толкование мифа, основанное в подлиннике на игре слов h