Странствующие голуби кормились желудями, каштанами, буковыми и другими орехами, которые в изобилии производили нетронутые леса Северной Америки. Голубям часто приходилось менять места кормежек, но ночевать они прилетали обычно в одну и ту же местность. Здесь их с нетерпением поджидали толпы убийц, собравшиеся со всей округи.
Одюбон рассказывает, что одно место, где ночевали голуби, занимало участок леса шириной почти в пять и длиной около 65 километров. Голубей еще не было видно, а вокруг расположились лагерем охотники с повозками, бочками для засолки мяса и другим снаряжением. Два фермера пригнали за сто миль стада свиней, чтобы откармливать их здесь голубиным мясом.
Когда село солнце, на горизонте показалась темная туча. Это летели голуби. Они быстро приближались. Тысячи голубей были убиты первыми же выстрелами. Но прибывали все новые и новые легионы птиц. Они уже заняли все деревья, в лесу не осталось ни одной свободной ветки, на некоторых сучьях голуби сидели в несколько слоев, располагаясь на спинах друг у друга.
А воздух вокруг дрожал от непрерывной пальбы, от треска падающих под тяжестью голубей деревьев, хлопанья миллионов крыльев. В адском грохоте нельзя было расслышать слов соседа. Даже ружейные выстрелы распознавались лишь по вспышкам. Всю ночь длилось побоище. К утру под деревьями лежали горы убитых и издыхающих птиц.
Люди из Европы презирали законы «невежественных» индейцев, запрещающие охоту на птиц в пору размножения. Они миллионами убивали гнездящихся голубей. В штате Мичиган в 1878 году гнездовая колония голубей занимала все деревья в лесу на пространстве 15o57 километров. Гнездовья в Кентукки располагались на площади в два раза большей. На каждом дереве было иногда до сотни гнезд, и нередко сучья обламывались под тяжестью быстро растущих птенцов.
Когда птенцы подрастали и годились в пищу, отовсюду съезжались фермеры. Они приезжали с семьями, работниками, пригоняли стада свиней. Деревья с гнездами валили на землю и убивали палками еще не оперившихся птенцов.
Тогда в США было много тысяч профессиональных охотников на голубей, которые зарабатывали баснословные по тем временам деньги – до 10 фунтов стерлингов в день. Их «дело» было широко поставлено. Целая сеть агентов посылала по телеграфу донесения о появлении тут или там новых стай голубей, о местах их ночевок и направлении полета. Туда уже мчались заготовители.
Развитие железных дорог обеспечивало быструю доставку сотен тонн убитых голубей на рынки страны. Ежедневно, например, из гнездовой колонии в штате Мичиган отправлялось по железной дороге 12,5 тысячи птенцов и взрослых птиц, а валовой сбор с марта по июль (время размножения голубей) достигал 1,5 миллиона птиц.
Таков «урожай» только одной гнездовой колонии. Во всех же Соединенных Штатах и в Канаде в семидесятых годах прошлого века добывались сотни миллионов голубей!
Неужели в большой стране не нашлось людей, которые подняли бы голос в защиту избиваемых птиц? Неужели в США не было законов, охраняющих богатства природы?
Законы такие, конечно, были. Еще в 1848 году в Массачусетсе издали постановление, запрещающее ловлю голубей сетями. Через три года в штате Вермонт были взяты под охрану все непромысловые птицы, в том числе и странствующие голуби. Законы, запрещающие их добычу, вскоре приняли и другие штаты. Но кто считался с ними, когда речь шла о большом бизнесе!
В 1880 году в стране встречались еще значительные стаи странствующих голубей, но уже через двадцать лет от них не осталось и следа. Исчезновение фантастически многочисленного вида было так внезапно, что в Америке, кажется, до сих пор не могут прийти в себя от неожиданности. Изобретено несколько теорий для объяснения ошеломляюще быстрого, «как взрыв динамита», исчезновения голубей. Одна теория предполагает, будто все голуби утонули в Атлантическом океане, когда «эмигрировали» в Австралию. Другие думают, что они улетели на Северный полюс и там замерзли.
Нужно ли объяснять после всего изложенного, что в истреблении странствующих голубей повинен не Северный полюс и не Атлантический океан, а стихия более страшная, имя которой – бизнес.