Дедушка.
Ты — в скважинку…
Прохожий.
Я вижу и отсюда…
Дедушка.
Нет, — погляди вплотную…
Прохожий.
Да нельзя же, —
стол — перед шкафом, стол…
Дедушка.
Ты… ляг на стол,
ляг… животом…
Прохожий.
Ну право же, — не стоит.
Дедушка.
Не хочешь ты?
Прохожий.
…Смотри, — какое солнце!
И весь твой сад блестит, блестит…
Дедушка.
Не хочешь?
Жаль… Очень жаль. Там было бы, пожалуй,
удобнее…
Прохожий.
Удобней? Для чего же?
Дедушка.
Как — для чего?..
(Взмахивает топором, который держал за спиною.)
Прохожий.
Брось! Тише!
(Борются.)
Дедушка.
Нет… Стой… Не надо
мешать мне… Так приказано… Я должен…
Прохожий.
(сшибает его)
Довольно!
…Вот оно — безумье!.. Ох…
Не ожидал я… Мямлил да мурлыкал —
и вдруг…
Но что я? Словно — это раз
уж было… или же приснилось? Так же,
вот так же я боролся… Встань! Довольно!
Встань… Отвечай… Как смотрит он, как смотрит!
А эти пальцы, — голые, тупые…
Ведь я уже их… видел! Ты ответишь,
добьюсь я! Ах, как смотрит…
(Наклоняется над лежащим.)
…Нет… не скажет…
Джульетта.
(в дверях)
Что сделали вы с дедушкой…
Прохожий.
Джульетта…
ты… уходи…
Джульетта.
Что сделали вы…
Занавес
30 июня 1923
Примечания
Дедушка. Драма в одном действии
Впервые: Руль. 1923. 14 октября.
Пьеса написана в июне 1923 г. в имении Домэн де Больё, Солье-Пон (вблизи Тулона), где Набоков работал на фруктовых плантациях друга В. Д. Набокова Соломона Крыма (N84. Р. 287).
А. Бабиков
АГАСФЕР
Драматический монолог, написанный в виде пролога для инсценированной симфонии
Пролог
(голос в темноте)
Все, все века, прозрачные, лепные
тобой, любовь, снутри озарены, —
как разноцветные амфоры… Сны
меня томят, апокрифы земные…
Века, века… Я в каждом узнаю
одну черту моей любви. Я буду
и вечно был: душа моя в Иуду
врывается, и — небо продаю
за грешницу… Века плывут. Повсюду
я странствую: как Черный Паладин
с Востока еду в золотистом дыме…
Века плывут, и я меняюсь с ними:
Флоренции я страстный властелин,
и весь я — пламя, роскошь и отвага!..
Но вот мой путь ломается, как шпага:
я — еретик презренный… Я — Марат,
в июльский день тоскующий… Бродяга —
я, Байрон, — средь невидимых дриад
в журчащей роще — что лепечет влага?
Не знаю, — прохожу… Ловлю тебя,
тебя, Мария, сон мой безглагольный,
из века в век!.. По-разному любя,
мы каждому из тех веков невольно
цвет придаем, — цвет, облик и язык,
ему присущие… Тоскуем оба:
во мне ты ищешь звездного огня,
в тебе ищу земного. У меня —
два спутника: один — Насмешка; Злоба —
другой; и есть еще один Старик —
любви моей бессмертный соглядатай…
А вкруг тебя скользят четой крылатой
два голубиных призрака всегда…
Летит твоя падучая звезда
из века в век, — и нет тебе отрады:
ты — Грешница в евангельском луче;
ты — бледная Принцесса у ограды;
ты — Флорентийка в пламенной парче,
вся ревностью кипящая Киприда!
Ты — пленница священного Мадрида,
в тугих цепях, с ожогом на плече…
Ты — девушка, вошедшая к Марату{122}…
Как помню я последнюю утрату, —
как помню я!.. Гречанкою слепой
являешься — и лунною стопой
летаешь ты по рощице журчащей.
Иду я — раб, тоску свою влачащий…
Века, века… Я в каждом узнаю
одну черту моей любви; для каждой
черты — свой век; и все они мою
тоску таят… Я — дух пустынной жажды,
я — Агасфер{123}. То в звездах, то в пыли
я странствую. Вся летопись земли —
сон обо мне. Я был и вечно буду.
Пускай же хлынут звуки отовсюду!
Встаю, тоскую, крепну… В вышине
Моя любовь сейчас наполнит своды!..
О, музыка моих скитаний, воды
и возгласы веков, ко мне… ко мне!..