Для оказания помощи в установлении контактов и достижения взаимопонимания в Афганистан прилетал известный бизнесмен Арманд Хаммер, который, несмотря на свой преклонный возраст, счел своим долгом внести свою лепту в афганское, урегулирование.
В этом плане показательным является высказывание эксперта по Азии Халида Дурана в статье «Расширение советского конфликта с Афганистаном и Пакистаном», который объяснял эти нарушения тем, что документы, подписанные в Женеве, составлены противоречиво и их можно двояко толковать. В частности, он писал: «Во время своего сентябрьского пребывания в Вашингтоне советский министр иностранных дел Шеварднадзе настаивал на совместной встрече стран, подписавших Женевские соглашения, чтобы обсудить нарушения договора Пакистаном и Соединенными Штатами. Однако в Белом доме никто не увидел никакого повода для подобной встречи. Американское правительство, со своей стороны, придерживалось мнения, что проблема возникла исключительно в результате того, что Москва представляла кабульскому режиму слишком большую военную помощь, вследствие чего Вашингтон был вынужден оказывать поддержку моджахедам, тем самым изменилось соотношение сил не в пользу Кабула.
Однако в начале октября 1988 г. американское правительство все-таки призвало моджахедов сдерживаться. Женевские соглашения слишком неопределенно сформулированы и всеми тремя существующими партнерами (Советским Союзом, Соединенными Штатами, Пакистаном), во-первых, фактически каждый раз понимались по-разному, а во-вторых, сознательно интерпретировались каждый по-своему. С точки зрения Вашингтона и Исламабада, Москва косвенным образом дала согласие на капитуляцию Кабула. Согласно советской точке зрения, «это никоим образом нигде не было определено».
Сразу же после подписания Женевских соглашений тогдашний государственный секретарь США Шульц выразил мнение американского правительства о том, что «в соглашении нет ничего, что ограничивает США в предоставлении военной помощи сопротивлению», и что они будут продолжать это делать, утверждая, что «мы готовы встретить сдержанность сдержанностью». Ободренный словами Шульца, министр иностранных дел Пакистана настаивал на том, что они не наложили никаких ограничений также и на пакистанское право оказывать помощь моджахедам. В то время как в статьях 3-12 раздела 11 двустороннего соглашения между правительствами Афганистана и Пакистана недвусмысленно заявлено, что обе стороны будут воздерживаться от любого вмешательства, как открытого, так и тайного, в дела другой страны.
Вот как, например, оценивал складывающуюся ситуацию Дэйв Мурарка: «Горбачев выступил с открытым предостережением по вопросу нарушения Женевских соглашений на своей пресс-конференции по завершении встречи на высшем уровне в Москве. Он заявил: «Соглашение есть соглашение. Мы видим, что делает Пакистан, и в этой связи Министерство иностранных дел СССР сделало заявление. Я не хочу входить в детали. Я только хочу подчеркнуть, что попытки торпедировать соглашение имели бы серьезные отрицательные последствия. Это было заявлено со всей откровенностью президенту и всей американской делегации».
С тех пор советское раздражение продолжало усиливаться. Даже западные журналисты сообщают о лихорадочном наращивании вооружений повстанцами по обе стороны афгано-пакистанской границы. Американцы могут утверждать, в значительной степени резонно, что они не нарушают букву соглашений, поскольку оно позволяет симметрию в поставках оружия с обеих сторон. В этом отношении Москва стала жертвой собственной поспешности в заключении соглашения, содержавшей уступку сомнительной выгоды и хлопотного характера, как оказалось на поверку.
Как бы ни были велики раздражение и гнев в Москве, у Советского Союза немного реальных альтернатив. Москва может мрачно намекать на ужесточение политики, но предоставляется крайне маловероятным, что она может возобновить свое военное вмешательство в Афганистане в какой-либо значительной мере. Подобные действия, как бы они ни были спровоцированы, серьезно повредят престижу Горбачева на международной арене, где его готовность проявлять гибкость по Афганистану является важнейшим политическим фактором укрепления его репутации.
Таким образом, перспектива такова, что Москва будет по-прежнему протестовать против пакистано-америкаиского поведения, но продолжит вывод войск…»[16]
Действительно, на основе анализа ситуации 1988 г. в Афганистане и вокруг него, а также практических шагов советского руководства можно с уверенностью утверждать: американцы были уверены, что Советский Союз не пойдет на то, чтобы оставить свои войска в РА. В его же интересах было вывести их в установленные сроки. Такое пренебрежительное отношение к СССР в послевоенное время у Запада появилось, пожалуй, впервые. Очевидно, американцы убедились в податливости тогдашних советских лидеров, их готовности идти на постоянные односторонние уступки. Хотя тогда еще как будто ничего не предвещало развала социалистического лагеря и Советского Союза, но западные аналитики уже прогнозировали: «Русские пытаются предопределить будущее Афганистана, то есть добиться политическим путем того, чего они не сумели завоевать с помощью оружия. Москва старается не показать свою «слабость» в Афганистане, которая, как опасаются советские руководители, может подбодрить этнических сепаратистов в СССР или толкнуть восточноевропейские страны к тому, чтобы следовать более независимыми от Москвы курсами…»[17]
16
Murarka D. Moscow Takes a Dim View. New York // The Middle East international, July 1988. P. 11–12.