— Папа сделает еще! — Я улыбнулась. — Сейчас я напишу записку!
Орацио жестом подозвал Аниту и отдал ей распоряжение. Минуту спустя она вернулась со шкатулкой, где лежала пара бокалов для шампанского из опалового стекла, украшенных изысканной гравировкой. Я быстро нацарапала записку, которая теперь находится у вас, — глупая записка от глупой девчонки. Но откуда я могла знать, к чему это приведет? Не успели чернила высохнуть, как брат схватил записку и бросился на другой конец зала. У капитанского стола он с поклоном презентовал шкатулку с бокалами премьер-министру Депретису и его супруге. Синьора Депретис премило рассмеялась и в знак благодарности расцеловала брата в обе щеки.
Скажу без ложной скромности, что по мастерству исполнения бокалы не знали себе равных: мой отец — искуснейший стеклодув — скрывает от других мастеров секрет своего опалового стекла, которое переливается прозрачной радугой.
Разумеется, молодой чете оставалось лишь открыть бутылку игристого вина и выпить из этих стеклянных шедевров. Пузырьки шампанского плясали так весело, словно праздновали вместе с нами.
Премьер-министр Депретис сказал:
— Дамы и господа! Я пью из этих прелестных муранских бокалов за своих соотечественников и за свою прекрасную жену. Здоровья и долгих лет всем нам!
Они отхлебнули шампанского и поцеловались — в их глазах сияла любовь. А мы смотрели и бурно аплодировали. Синьор Комаццоло, несколько раздосадованный тем, что наши бокалы затмили его подарок, громко спросил:
— Как вам понравилось шампанское, господин премьер?
Премьер-министр Депретис поклонился ему и поднес бокал к носу, чтобы ощутить букет напитка.
— Изысканный запах с оттенками меда, имбиря, петрушки и легкой нотой чеснока. — Он снова отпил шампанского, посмаковав его. — Минеральная вода, груша и яркая кислинка. Превосходно!
Мы снова зааплодировали, пожалуй, даже сильнее прежнего. Я сидела, едва дыша от восторга, и при каждой перемене блюд украдкой посматривала на молодых супругов. Первым блюдом были устрицы. Брат тоже заказал шампанского — пусть и у нас будет праздник, как у премьер-министра с синьорой Депретис.
Однако уже после второй перемены блюд синьора Депретис попросила ее извинить и поднялась с места: внезапно побледневшая, она прижимала руку к животу. Премьер-министр увел ее из зала. При этом вид у него был напряженный.
— Как ты думаешь, что случилось? — спросила я.
Орацио пожал плечами:
— Может, устрицы несвежие.
После этого я только и делала, что воображала, как у меня самой разболелся живот. В конце концов возникли приступы тошноты, и после четвертой перемены блюд я тоже покинула ресторан.
На следующий день Депретисы к обеду не вышли.
Через день моя камеристка Анита доложила, что в гостиной находятся двое мужчин.
— Где Орацио? — спросила я.
Анита смущенно улыбнулась и покачала головой:
— Не знаю, синьорина.
Я не была уверена, что прилично выходить в гостиную одной, поэтому попросила Аниту сопровождать меня. Представьте себе мое облегчение, когда я обнаружила, что неизвестные гости — наши соседи, доктор Ватсон и мистер Холмс.
Здесь я должна сделать отступление и описать наружность мистера Холмса. Он был намного выше меня — даже среди мужчин его сухопарая фигура парила, словно ястреб. Едва я вошла в гостиную, как он сдвинул темные кустистые брови, что придало его лицу сосредоточенность; в глазах плясал возбужденный огонь.
— Как вы себя чувствуете, синьорина Гризанти? — спросил он на своем безупречном итальянском.
Доктор Ватсон стоял в стороне и наблюдал наш разговор с живым интересом газетчика, не участвующего в происходящем.
— Хорошо, синьор Холмс, благодарю вас.
Спросить, что слышно о премьер-министре и синьоре Депретис, я не успела.
— Депретисы мертвы, — прямо сказал мистер Холмс.
Я ахнула — и от страшной вести, и от того, как легко он прочитал мою мысль.
— Отравились устрицами?
— Нет, свадебным подарком — шампанским. — Мистер Холмс пристально посмотрел на меня. — Вы знаете, где ваш брат?
— Нет. — Я едва его слушала, так ужасно было думать, что счастливые супруги погибли. Убиты!
— Ничего страшного, мы его подождем. Если не возражаете, скоротаем время за беседой.
Я кивнула.
Мистер Холмс уселся в кресло, сложившись, как телескоп. Доктор Ватсон, пристроившийся в соседнем кресле, держался так, словно его не было вовсе. Мистер Холмс подался вперед и оперся локтями на колени.
— Расскажите о вашем предстоящем бракосочетании.