«Это должен быть Эндрю Кинглейк».
«Нет», — сказал Хенфри-Линг. «Он сильно подвел нас в прошлом году».
«Он извлек урок из своих ошибок».
«Я отдаю свой голос Колину Смайли».
«Он слишком молод и неопытен, Малкольм».
«Вы сказали то же самое о Бернарде, когда он впервые появился на сцене».
«Это правда, — вспоминал Торп, — и Бернард оказался лучше Эндрю и Колина, вместе взятых».
«Но у нас больше нет Бернарда », — раздраженно сказал Уэбб. «Нам нужно найти замену, и очевидный кандидат — Эндрю».
«Колин», — настаивал Хенфри-Линг.
«Эндрю знает, как управлять лодкой в сложных условиях».
«Колин может делать это так же хорошо. Кроме того, у него есть талант принимать правильные решения в условиях давления. Именно это подвело Эндрю в прошлом году».
«Ему стало заметно лучше».
«Он много работал, я согласен. Но он не внушает доверия».
«Я вынужден согласиться с Малкольмом», — сказал Торп.
«Не вмешивайся в это, Ник», — рявкнул Уэбб.
«Он имеет право высказать свое мнение, — сказал Хенфри-Линг, — и его разделяют другие члены команды. Колин, может, и молод, но у него есть природный талант, которого нет у Эндрю. К тому же, в конце концов, выбор остается за президентом».
«Это не значит, что можно игнорировать разумные советы тренера».
«Я не игнорирую это, Джеймс. Я слушал тебя последние полчаса».
«Малкольм прав, — сказал Торп. — Тебя справедливо выслушали».
ничего не значит ?» — потребовал Уэбб. «Я хочу, чтобы мы приняли участие в лодочных гонках с наилучшими шансами на успех. Это значит, что нам нужно выбрать кого-то, кто действительно все это уже проходил и знает, чего ожидать. У Колина есть талант, но он неопытен. Мы хотим положиться на новичка?»
«Мое решение окончательное», — заявил Хенфри-Линг.
«Послушай голос разума, мужик».
Спор продолжался и становился все более жарким. Президент и тренер не просто были вовлечены в борьбу за выбор личности. Это была битва за власть. Хенфри-Линг не уступал ни дюйма, а Уэбб отказывался признавать поражение. Казалось, не было никакого способа достичь соглашения. Именно тогда вмешался Торп.
«Как бы там ни было, — тихо сказал он, — я знаю, кого бы выбрал Бернард. Он всегда отдавал предпочтение Колину Смайли».
Уэбб поник, а Хенфри-Линг вздохнул с облегчением. Спор был решен. Бернард Померой говорил из могилы.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Когда они добрались до домика, то увидели, что носильщик разговаривает с молодым человеком. Пока они ждали, пока он освободится, чтобы заняться ими, Колбек оценил его. Джек Стотт был невысоким, жилистым мужчиной лет сорока с подвижным лицом, способным мгновенно принимать любую форму в зависимости от ситуации. Слушая своего молодого спутника, он уважительно улыбался и послушно кивал. Лиминг заметил в носильщике, насколько он был элегантен в своем сюртуке и цилиндре. Это заставило сержанта почувствовать себя еще более растрепанным и нелепо неуместным.
Как только молодой человек ушел, Стотт повернулся к детективам, и на его лице вновь застыла маска торжественности и обеспокоенности.
Познакомившись с ними, когда они впервые посетили колледж, он точно знал, кто они.
«Могу ли я вам помочь, инспектор?» — спросил он.
«Мы хотели бы, чтобы вы рассказали нам о Бернарде Померое», — сказал Колбек.
«Много чего можно рассказать, сэр».
«Просто выделите для нас наиболее яркие черты его характера».
«Прежде всего, — пояснил Стотт, — он был настоящим джентльменом. Он знал, что мы приносим в этот колледж, и всегда находил для нас время.
«Мы» я имею в виду меня и других носильщиков, разведчиков, которые следят за комнатами, поваров, которые их кормят, и слуг, которые ставят перед ними тарелки. Он обращался с нами как с настоящими людьми, тогда как многие другие… принимают нас как должное.
«Я считаю, что он был одаренным спортсменом».
«Верно. Если бы он не занимался греблей, он бы бегал или играл в крикет, или делал что-то еще лучше остальных. Что бы он ни делал, он был в этом победителем. Безграничная энергия — вот что у него есть — или было , по крайней мере. Мистер Померой — ужасная потеря для нас».
«Он был популярен?» — спросил Лиминг.
«Все его любили, сэр», — ответил Стотт, затем его лицо помрачнело. «Ну, были один или два человека, которые не любили, я полагаю, но даже они признали бы, что в нем было что-то особенное».
«Не могли бы вы назвать нам несколько имен?»
«Я бы не хотел говорить невпопад, сэр».
«Все, что вы нам расскажете, — сказал Колбек, — будет строго конфиденциальным».