Как только они ступили на платформу, Колбек увидел доску с написанным на ней призывом к общественности. Он подошел, чтобы изучить ее. Артур Буллен тут же подошел к нему. Когда Колбек представил полицейского железной дороги своему спутнику, Торп немедленно заинтересовался этим человеком, выпытывая у него подробности того, что на самом деле случилось с его покойным другом. Дав свой ответ, Буллен повернулся к инспектору и указал на доску.
«Что вы об этом думаете?» — спросил он.
«Это демонстрирует похвальную инициативу», — ответил Колбек. «Станционный смотритель заслуживает похвалы».
'Почему?'
«Он сказал мне, что это была его идея».
«Это совсем не так», — твердо заявил Буллен. «Когда я установил доску, мистер Молт отнесся ко мне с презрением. Он сказал, что никто даже не взглянет на нее».
«Тогда было бы совершенно неправильно с его стороны приписывать себе заслуги».
«Это не больше, чем я ожидал. Как оказалось, он ошибался. Я видел, как несколько пассажиров посмотрели на него. Двое из них внимательно прочитали сообщение».
«Они были в этом конкретном поезде?» — спросил Колбек.
«Да, инспектор, это была пожилая пара, которая сидела прямо напротив молодого человека, которого мы теперь знаем как мистера Помероя. Они сказали мне, что ему стало плохо во время поездки».
«Это не похоже на Бернарда», — возразил Торп. «За всю свою жизнь он едва ли болел хотя бы один день».
«Давайте послушаем, что именно сказала эта пара», — предложил Колбек.
Ссылаясь на свой блокнот, Буллен рассказал им все, что он узнал.
Торп запросил больше подробностей и, когда ничего не произошло, надавил на полицейского, чтобы тот дал отчет еще раз. Буллен с радостью выполнил просьбу. Как только он закончил, на их платформу прибыл поезд. Колбек поблагодарил Буллена за помощь, а затем проводил Торпа на борт. На обратном пути в Кембридж они оба сидели молча, размышляя о значимости того, что они только что узнали.
Виктор Лиминг, тем временем, следовал инструкциям. Ему было сказано искать жилье на случай необходимости. Колбек обещал ему, что они вернутся в Лондон этим вечером, но что с этого момента может возникнуть необходимость действовать с базы в самом Кембридже.
Поэтому сержанту предстояло приятное задание: выбрать подходящий паб, где каждый мог бы снять себе комнату и насладиться хотя бы долей тишины и уединения. С четвертой попытки он решил, что нашел идеальное место.
Лимингу было приказано встретиться с инспектором на железнодорожной станции.
Поскольку ожидание могло быть долгим, он решил прогуляться туда, чтобы получше рассмотреть город. Помимо всего прочего, это
даст ему своего рода неторопливую тренировку, которой он редко наслаждался. Дождь давно прекратился, и тротуары больше не были предательски мокрыми.
Когда станция наконец появилась в поле зрения, он понял, что у него никогда не было возможности рассмотреть ее как следует. Даже в угасающем свете она была впечатляющей. Построенная из светлого восточноанглийского кирпича, она состояла из открытой колоннады из пятнадцати арок. На каждом конце была боковая арка, чтобы кэбы и экипажи могли въезжать в длинный портовый кошер , освещенный большими стеклянными фонарями. Фасад был увенчан поразительным итальянским карнизом.
Лиминг был очарован. Наконец-то он нашел что-то в железнодорожной системе, что ему понравилось.
В итоге у него было меньше времени на ожидание, чем он боялся. Третий поезд, прибывший на станцию с ветки на Бери-Сент-Эдмундс, вез Колбека и Торпа. Последний был слишком занят, чтобы разговаривать. После того, как его представили Лимингу, он извинился и пошел своей дорогой.
«Для него это был тяжелый опыт», — объяснил Колбек. «Когда он увидел тело своего друга, он потерял сознание».
«Он не первый, кто это сделал, сэр».
«Как у вас дела?»
«О, я думаю, я нашел идеальное место для проживания».
«Я не спрашивал о размещении. Вы узнали что-нибудь полезное от президента и тренера?»
«Да, я это сделал. У меня есть несколько новых имен».
«Это порадует суперинтенданта, когда я доложу ему утром. Он требует знака прогресса», — сказал Колбек, — «и я полагаю, что мы сделали достаточно, чтобы умилостивить его. Пойдем домой, Виктор».
«В записке, которую я ей послал, я предупредил Эстель, что могу не вернуться сегодня вечером, так что это будет для нее приятным сюрпризом. А вы, сэр? Вы сказали своей жене, чтобы она не ждала вашего возвращения?»
«Да, я это сделал. Мадлен тоже получит приятный сюрприз. Она смирится с мыслью о том, что придется обедать наедине с отцом».
Калеб Эндрюс надел пиджак своего лучшего костюма и пожалел, что от него не исходит легкий запах нафталина. Застегнув пуговицы, он посмотрел на себя в зеркало и остался доволен увиденным. Он спустился вниз, снял шляпу с вешалки и аккуратно надел ее на голову.