— Моя кровать мягче твоей, — замечает она. — И гораздо больше!
Ну что тут скажешь?
— Ясное дело, а то как бы ты поместилась на ней со своей собачищей?
Насмешка теряет свою остроту…
— Нет-нет, что ты, у Помпончика своя кроватка, мама купила в специальном зоомагазине. Она вся бархатная, стоит триста пятьдесят долларов, и с маленькими подушечками, а на подушечках — стразики. Правда, заинька? — и она трется носом о нос Помпончика.
Неужели все богатые такие же ненормальные? Хотя нет, у тройняшек вот тоже богатые родители, и дом у них симпатичный, но Герман все равно спит в клетке, а не в специальной золотой кроватке для игуан.
— А это что за дикий старик на портрете? — спрашивает Тиффани.
Кровь бросается мне в лицо.
— Это не дикий старик, — говорю я как можно спокойнее. — Это Леонардо да Винчи.
— Пфф, — говорит она, — а с виду просто дикий старик. — С этими словами она отворачивается, ныряет в чемодан и выуживает оттуда маленькую собачью игрушку для Помпончика.
Дикий старик, ничего себе! И это она про самого великого мыслителя и художника тысячелетия? Я испытываю абсолютно необъяснимое желание треснуть Тиффани по голове самой моей большой драгоценностью — альбомом картин и набросков, сделанных Леонардо. Это очень большая, очень тяжелая книга. Но вместо этого я делаю несколько глубоких вдохов. В медицинских книгах написано, что глубокие вдохи способствуют активному поступлению кислорода в клетки тела и помогают успокоиться. Успокоиться не получается.
— Девочки, ужинать! — кричит с кухни мама.
Ну, слава богу!
Мы садимся за стол. Себе и Тиффани мама приготовила гамбургеры, а мне — вегетарианский бутерброд.
— А почему ты ешь не то, что мы? — спрашивает Тиффани.
— Бренда у нас стала вегетарианкой, когда прочла, что Леонардо не ел мяса, — говорит мама.
— Леонардо ди Каприо? — спрашивает Тиффани.
— Леонардо да Винчи, — говорю я сквозь сжатые зубы. — Тот дикий старик.
Мама направляет беседу в новое русло.
— Как дела дома, Тиффани? Папа с мамой по-прежнему много работают?
В последний раз мы виделись с Тиффани три месяца назад, когда у нее был день рождения. Три месяца — это очень долго, когда ждешь Рождество, но три месяца между встречами с Тиффани — это очень, очень мало. Наверное, что-то об этом должно быть в теории относительности Эйнштейна, но точно сказать пока не могу. Изучение естественных наук распланировано у меня на восемь лет вперед, и по этому графику физика намечена на седьмой класс.
Тиффани глотает кусок гамбургера.
— Папа все время в командировках, а мама — на работе, — на минуту она умолкает, но потом оживляется. — А знаете, мы перестроили бассейн! Теперь там на одном конце фонтан и все такое, а по дну — голубые камушки. Я много плаваю. И на лошадях люблю кататься. А у вас есть лошади?
Мы с мамой переглядываемся.
— Знаешь, в Нью-Йорке не слишком удобно держать лошадь, — говорит мама.
— Ой, я и забыла, — отвечает Тиффани.
Я и капли не завидую дому, в котором живет Тиффани, пусть они там хоть лошадей разводят, хоть крокодилов. В городе у нас на каждом шагу музеи — а что такого познавательного можно найти в пригороде? Единственное, что мне нравится, — ручей, который протекает у дома Тиффани. В этом ручье наверняка можно отыскать множество интересных бактерий.
Я бы с удовольствием их изучала, но пока у меня все равно нет микроскопа, так что и на ручей мне по большому счету наплевать.
Мама спрашивает Тиффани, часто ли она ездит верхом.
— Дважды в неделю, — говорит та. — Иногда я катаюсь на Чемпионе. Он черный с белым. А иногда беру Короля Хэла, он пегий с белой гривой. Ой, у меня же в компьютере есть фотографии, как я на нем скачу, я вам покажу. Занятия стоят сто долларов в час. Мама говорит, что верховая езда полезна для осанки. И еще у меня одна подруга уехала в Англию, а там все богатые играют в поло. Знаете поло, да? В него играют верхом. Может, когда-нибудь я поеду навестить подругу, так что мне нужно разбираться в лошадях. Тогда я смогу смотреть поло и все пойму.
Кажется, мама уже жалеет о своем вопросе.
— Я помою посуду, — быстро говорю я, когда ужин закончен.
— Спасибо, не стоит. Вы идите, а я здесь приберу.
Мамин взгляд говорит: «Постарайся поладить с ней».
Я отвечаю, тоже взглядом: «Может, не надо?»
Мамин ответный взгляд суров и непреклонен: «Надо».
И я вслед за Тиффани плетусь по коридору в комнату.
— Хочешь, я тебе покажу свою одежду? — спрашивает Тиффани.